A summary and scientific critique of autogynephilia and the mis-directed sex-drive model of transsexuality proposed by Ray Blanchard.
www.genderpsychology.org
До сих пор я рассматривал модель Бланшара исключительно как научное изложение. Но я полагаю, что большинство тех, кто поддерживает модель Бланшара, никогда не были сосредоточены на ее научных достоинствах. В действительности модель Бланшара интуитивно понятна в том месте, где наши представления о транссексуальности полностью рассыпаются: «парни-мачо», которые непреклонно настаивают на том, что они «на самом деле» женщины. Я считаю, что лучшее выражение того, как модель Бланшара справляется с этой крайностью, содержится в эссе Энн Лоуренс «Мужчины в ловушке мужских тел»:
...трудно понять, почему мужчины, которых привлекают женщины, которые были достаточно успешны как мужчины и которые не выглядят необычайно женственными, стали бы [переходить]. Какая сила достаточно могущественна, чтобы заставить нас отказаться от своего места в мире; заставить нас рисковать отчуждением от семьи, потерей работы и отвержением друзьями? [новый абзац] Я знаю только одну такую силу. ... Сила, о которой идет речь, создана природой, чтобы быть ужасающе мощной, потому что она необходима для выживания нашего вида. Эта сила - конечно же, сексуальное желание.
Она, безусловно, права в том, насколько мощной силой может быть сексуальность. Она рассматривает некоторую соответствующую научную литературу, и, чтобы избежать отступления, я не буду повторять ее здесь. Теория, использующая сексуальность в качестве основного механизма, действительно дает возможность интуитивно понять MtF-транссексуалов с исключительно «мачо-парнейской» историей. Сексуальность - это то, что мы можем интуитивно понять как причину, потому что, как мы, вероятно, все видели, если не пережили, люди делают невероятно безумные вещи ради секса! Идентичность по сравнению с этим не кажется такой уж сильной. Может быть, транссексуалов действительно мотивирует «идентичность»?
Прежде чем говорить о силе идентичности, мне кажется важным представить трансгендерное сообщество в перспективе. В частности, кто является прототипом «негомосексуального» MtF-транссексуала. К сожалению, я не знаю ни одного исследования с репрезентативной выборкой транссексуалов, на основании которого можно было бы сделать обобщения. Из всех «негомосексуальных» MtF-транссексуалов, с которыми я встречался лично и в неклинических условиях, только от одного было ощущение «мачо-парня». Большинство моих знакомых - относительно андрогины, часто с одной или двумя явными мужскими чертами, которые они культивировали (например, аналитические, независимые), но в остальном «мягкие» в том, как они взаимодействуют с другими. Правда, многие из них не делают карьеру по женскому гендерному типу, но, вероятно, на это есть своя причина. Я работаю в женской гендерной области (психология развития), и меня воспринимали почти как «символического» мужчину. Будучи одним из немногих мужчин в области, где доминируют женщины, ваш пол становится очень очевидным. Альтернативой выбору женской гендерной карьеры может стать мужская гендерная карьера, где вам не нужно быть особенно мужественным. Похоже, именно так поступают многие транссексуалы. Почти клише - отмечать, как много транссексуалов до перехода работают в науке или технике (например, в компьютерных науках). Лично я сомневаюсь, что многие из нас выбрали эти карьерные пути настолько осознанно, но поразительно, как мы (как группа) попадаем в профессии, где мы можем подтвердить одну или две положительные мужские черты (например, аналитические), в то время как в остальном нас принимают как относительно и
Энн Лоуренс и другие ясно показывают, насколько мощным объяснением транссексуальности может быть сексуальность. Они неявно предполагают, что идентичность сама по себе не может быть столь же мощным объяснением. Так ли это? Идентичность - один из наиболее изученных психологических феноменов. В различных формах идентичность соотносится с широким спектром вещей. Осознание стереотипов о нашей идентичности может влиять на наше поведение, включая оценки по стандартизированным тестам, а то, как мы представляем, кем можем стать в будущем, связано с такими разными вещами, как преступность в детстве и то, как мы справляемся с опасными для жизни заболеваниями. (соответственно: например, Steel, C. M. (1997) «A Threat in the Air: how stereotypes shape intellectual identity and performance», American Psychologist, v.52(6), pp. 613-629; Markus, H. & Nurius, P. (1986). «Возможные личности». American Psychologist, v41(9), pp. 954-969; Oyserman, D. & Markus, H. (1990), «Possible Selves and Deliquency», Journal of Personality and Social Psychology, v59(1), pp. 112-125). Эта выборка доказательств свидетельствует о том, что идентичность имеет далеко идущие последствия. Остается неясным следующее: (1) может ли идентичность быть причинным механизмом, а не просто коррелятом, и (2) если идентичность - это механизм, то насколько он силен? Чтобы ответить на эти вопросы, давайте рассмотрим феномен «самопроверки».
«Самопроверка» - это идея о том, что, какими бы ни были наши представления о себе, мы будем активно стремиться к сохранению своего самоощущения и активно препятствовать попыткам изменить наше самоощущение. Экспериментальные манипуляции позволяют предположить, что это действительно механизм (например, Swann, W. B. & Read, S. J. (1981), «Процессы самопроверки: как мы поддерживаем наши представления о себе» Journal of Experimental Social Psychology, v.17, pp.351-372). Идея самопроверки может показаться не такой уж удивительной, если вспомнить о людях с высокой самооценкой. Они стремятся найти доказательства того, что они хороши, и сводят к минимуму свидетельства обратного. Но подумайте о людях с низкой самооценкой. Действительно ли они стремятся продолжать думать о себе плохо? Да. Книга «Ловушки для себя: неуловимый поиск более высокой самооценки» Уильяма Б. Свона (1996) заставляет задуматься над этим вопросом. Рассмотрите следующий отрывок из ранее приведенного примера (стр. 18-19):
Она укрепляет свою негативную самооценку, вступая в отношения с одним жестоким партнером за другим. Почему умная женщина постоянно выбирает партнеров, которые плохо с ней обращаются? Ясно одно: такие люди не мазохисты, получающие удовольствие от того, что по ним ходят [доказательство в сноске]. Напротив, [она] и другие люди с негативным самовосприятием очень страдают от жестоких и унизительных партнеров. Когда их просят объяснить свой выбор партнера, они становятся неловкими и осторожными. Если на них надавить, они иногда указывают на смутное чувство дискомфорта, которое они испытывают рядом с людьми, которые их любят и уважают. «Как будто они меня не совсем знают», - иногда полушутя жалуются они. Опасаясь людей, которые относятся к ним благосклонно, они тяготеют к тем, кто к ним не относится.
Я полагаю, что большинство клиницистов, читающих этот рассказ, найдут в нем удивительное соответствие тому, что они испытывают со своими клиентами, независимо от того, трансгендерные они или нет. Это часть того, почему так трудно заставить терапию работать; ваш клиент часто может быть тем, кто больше всего препятствует успеху терапии. Примеры того, насколько глубоко мы стремимся подтвердить свою идентичность, выходят далеко за рамки случаев низкой самооценки. В качестве примера можно привести медицинские открытия, которые, как мы могли бы предположить, делают людей счастливыми: женщина вновь обретает зрение после многих лет слепоты, человек, всю жизнь обладавший фальцетным голосом, вдруг обретает способность говорить богатым баритоном. Однако в книге Swann (1981) рассказывается о том, как каждый из них сожалеет о медицинских успехах, потому что они так тщательно ассимилировали свои болезни в свою идентичность.
Энн Лоуренс спрашивает нас: «Какая сила достаточно могущественна, чтобы заставить нас отказаться от своего места в мире; чтобы заставить нас рисковать отчуждением от семьи, потерей работы и отвержением друзьями?» Возможно, ответ заключается в силе, достаточно могущественной, чтобы заставить нас жить в жестоких отношениях и достаточно могущественной, чтобы помешать нам предпочесть зрение слепоте?
Идентичность.
Хотя сексуальность как причинно-следственный механизм дает нам интуитивный способ понять крайности трансгендерного сообщества, идентичность дает нам интуитивный способ понять трансгендерное сообщество во всей его полноте.
