dok34.ru
Moderator
Это единственная причина, по которой я не предложила свои услуги Алише или Рою. Любому настоящему инквизитору понадобится от силы три дня, чтобы узнать достаточно о моем позоре. Да, из моего досье все лишнее убрано, остальное засекречено. Но у меня, например, не отредактирована медицинская биография. И чтобы мой работодатель не получил к ней доступа, мне придется покупать страховку за свой счет. Нормальный инквизитор как минимум удивится, что это я скрываю. И вряд ли я смогу молчать долго. В начале третьего курса у нас была традиционная совместная практика с инквизиторами. То есть у тактической разведки это была практика по сопротивлению психологическому давлению, а у них – по персональному допросу и дознанию. Обычно по жребию составляют пары хоббит – инквизитор, на работу дается двенадцать часов, за которые инквизитор должен расколоть хоббита, а тот – сохранить «военную тайну». Желающие могут узнать предел своих возможностей, тогда получаются марафоны – на сутки и больше, когда инквизиторы, сменяя друг друга, ломают хоббита. Им, кстати, меняться-то можно, и даже нужно: как мне объяснила Алиша, эффективное время воздействия в действительности – не более шести часов. Если человек за шесть часов не заговорил, лучше отложить. Потому что у дознавателя исчерпывается творческий ресурс, он переходит к стандартным приемам, которым легко сопротивляться. Я пошла на марафон – и поставила абсолютный рекорд. Я морочила им головы семьдесят два часа. Одна против девяти инквизиторов. В группе их было десять, и лучший дознаватель отсутствовал, поскольку решил практиковаться в тюрьме, на реальных преступниках. Сэнди Маккинби, тот самый нынешний владелец Клариона. Остальных девятерых я выдержала. Меня вынесли без сознания через три минуты после того, как они признали себя побежденными. Но – это допрос. Экстремальные условия как для меня, так и для инквизитора. Я сильно сомневаюсь, чтобы в условиях личного свободного общения мне удалось утаить свои злоключения полностью. Ведь человек рассказывает о себе не только словами, но и мимикой, жестами, привычками, реакциями на разные раздражители, свободными ассоциациями… На допросе, когда контролируешь каждый свой вздох, лишнее скрыть тем легче, что для подследственного сильно ограничена свобода самовыражения. А в быту не надо даже говорить, и так видно. Я не питала иллюзий – по мне тоже видно. Любому, у кого есть глаза. Потому и не хотела попадаться в поле зрения тех, у кого есть не только глаза, но и мозги.
Речь о профессиональном.
Инквизитор - это вариант следователя, не религиозное.
А хоббит - это у меня в теме расшифровка
