Определенно я ее боюсь, срывов ее агрессивных боюсь. Защищаюсь от них копированием, индефикацией с самой матерью и копированием бабушки. И чсв это как способ защиты, способ хоть как-то сохранить чувство собственного достоинства. Я копирую и хорошие стороны матери - ее честность, стойкость, в каком-то смысле прямоту, желание чтобы все было по совести и по чести. И желание помогать людям. Но копирую и плохое - гордыню, упрямство, желание что бы было всё по моему, желание понравиться, упертость и ограничение когнитивки при этой упертости.
А к бабушке такое отношение, и эта вся многолетняя борьба с бабушкой - это занятие позиции мамы, которая воевала с бабушкой, не с ее недостатками а с самой бабушкой - криками и угрозами и руганью и уколами. А я в этой борьбе занимал сторону матери. Да там были принципиальные разногласия касательно отношения к людям - вроде того как относиться без чсв и возвышения себя и без того чтобы за спиной что-то подозревать, думать плохое, сплетничать и манипулировать. А были возможно и какие-то обиды и прочее, приступы агрессии у самой бабушки.
Черт, там словно проявлений любви особо и не было, была какая-то замаскированная вражда. И был долг. Док - мне кажется что бабушка боялась мать и сама защищалась с помощью чсв и ругани. И боялась что та ее бросит и оставит одну. И бабушке было самой больно от всей этой ругани, вспышек агрессии. Помните Вы говорили что бабушка подозревала членов семьи, видимо она боялась. А надомной она так треслась - видимо она тоже боялась. Боялась как за меня так и за себя, что она не справится. Орать и бить мать бабушка не могла, да наверное и не хотела, боялась. Значит бабушка боялась что если со мной чего случится то виноватой окажется она. Вот что значит недоверие. Как к миру так и к своим детям. Но там конечно и любовь была и понимание своих особенностей тоже.
А мне попадало и просто так и из-за страха ее, когда я не слушался типа и ещё в отместку за то что я принимал сторону матери, сам в отместку злясь на бабушку, ведь это она не давала мне свободы.
Да и меня они пугали тем что боялись сами: то что меня дядя незнакомый уведет и тем что оставляли меня одного на рынке а сами уходили подальше чтобы я их не видел и тем что говорили что я виноват что маме плохо и она умрет из-за меня.
Мне не надо все бабушкино из себя вырезать и зря я ее воспринимал как монстра, это было как назначение виновного. То чем занимается обычно мать.
И вот я тоже боюсь как вспышки гнева матери, становлюсь сразу весь задавленный, так и боюсь что из-за меня с матерью что-то случиться и я буду виноват.
Это вдвойне сложно, так как когда мать на меня злилась и орала и била - я не только не мог дать сдачу и должен был терпеть, я себя ещё и виноватым в этом чувствовал, так как типа это я довел мать и я виноват значит. И я испытывал сильный страх, меня некому было защитить, тот человек, который мог меня защитить - это была сама мать, которая в это время орала и била меня.
Спрашивали чем била - руками била, угрожала так же что будет бить палкой, палка лежала в ванной типа дубинки короткой, для белья. Била ли ремнем - не помню точно, но угрозы тоже были. А руками - бывало, не знаю часто или редко - но бывало, за копирование бабушкиного поведения, за ругань, непослушание. А бабушка за копирование поведения матери. А может ещё и месть у бабушки.
Вот и я мать боюсь, ее вспышек гнева и то что ей плохо будет от меня боюсь. А тактика угодить и подмазаться - вызывала у матери презрение.
А сама мать боится остаться одной и быть не нужной и кажется ещё боялась сделать плохо другим. Она и переживать могла потом после вспышек гнева, наверное. Но я то ей сопереживал и винил себя.
Я не себе сопереживал, я на мать молился.
Вот почему у меня и реакции такие были - замереть, встать вкопанным, переживать это постоянно, потому что ты ничего не можешь сделать, даже заплакать не можешь, некому тебя защитить. Это все - мир рушится.
