Паранойя 1930-х в поиске вредителей и саботажников выросла не на пустом месте. Значительная часть российского населения издавна была уверена в том, что разные «плохие события», вплоть до природных явлений – это целенаправленная работа вредителей.
Об этом феномене увидел у к.и.н., сотрудницы Московской школы экономики Екатерины Щербаковой:
«Народные представления о причинах тех или иных событий иногда приводят в ступор не только исследователей, но и современников. К примеру, 1839 год тоже был щедр на пожары, которые приписывались молвою поджогам. «Говорили, что Его Высочество Наследник женится на дочери турецкого султана, и на радостях сожгут три губернии. Крестьяне верили!», - изумляется составитель отчета III отделения (царской охранки).
В Симбирской губернии распространились удивительные слухи, что «поджоги производят помещики для разорения своих крестьян, которые назначены быть вольными или отданными в приданое её императорскому высочеству Великой Княгине Марии Николаевне. Говорили о появлении покойного Великого Князя Константина Павловича; о казни дворянам и наконец поверили, что поджигает правительство для переселения усадеб по новому плану».
От помещиков и от правительства также не ждали ничего хорошего, как и от поляков.
Жители соседней Саратовской губернии пришли к «всеобщей мысли, что поджигают евреи по тайному влиянию поляков и в отмщение за повинность рекрутскую», которой евреи подлежали с 1827 года, «везде говорили об евреях, прибавляя, что сначала они будут жечь по всей России дома и хлеб на корне, а потом морить людей ядом».
Толками и пересудами дело не ограничивалось, «ожесточённый народ буйствовал, видя истребление домов и имуществ», скорый и неправый самосуд и расправа стали обыденным делом. В Кузнецке несколько общественно-активных чиновников, стремясь «водворить порядок и общую безопасность» составили Кузнецкий уездный комитет, который узурпировал власть в городе. Создав «чрезвычайную полицию», они назначили следственную комиссию «для допросов евреев и других арестованных по подозрению в поджогах лиц». Методы следствия были далеки от гуманности (под пытками), и некоторые обвиняемые дали признательные показания.
Саратовский губернатор Илларион Михайлович Бибиков, «не обратив внимания на беззаконность» всех этих мер, их утвердил и донёс императору, что спокойствие в городе целиком и полностью его заслуга, а затем официально сообщил своему коллеге, пензенскому губернатору Александру Алексеевичу Панчулидзеву, что «поджигают жиды, подкупленные поляками, для ослабления России». Молва, подкреплённая авторитетным мнением губернского начальства, разлетелась по Поволжью.
А красный петух, между тем, все гулял по центральной России - по Нижегородской и Казанской, Оренбургской и Пермской, Тамбовской и Костромской губерниям. Где-то носились слухи, что поджигатели – чиновники лесного ведомства, скрывающие незаконную порубку; где-то грешили на притесняемых властями раскольников (старообрядцев); где-то на рядовых этапной команды, мстивших «за дурную будто бы пищу от жителей».
