"С чего начался закат коммунистического проекта? Считается, что с проблем в экономике, с партийной бюрократии. А мне кажется, что утопили его хрущовки.
Когда говорят о социализме и коммунизме, в основном речь идёт об успехах или провалах в промышленности, социалке, оборонке. Но есть ещё одна сторона, на которую мало кто обращает внимание – эстетика повседневной жизни. Гармония городской среды.
Что такое архитектурная эстетика 20-х годов нам известно по невероятным конструктивистским проектам. Это было время смелых экспериментов, безумного желания бросить всё прошлое на слом и создать новый мир. Может, выглядело это самонадеянно, да и технологии не позволяли воплотить даже пять процентов задуманного, но там была неудержимая энергия стремления ввысь.
Сталинская архитектурная эстетика – это помпезность, античные формы, открытые пространства. Это монументальность сильного традиционного государства, стоящего на непоколебимых моральных основах. И это просто красиво. Тогда архитекторы на полном серьёзе считали, что города должны быть красивыми, с широкими проспектами, с величественными зданиями, которые до сих приковывают магнитом к себе глаз, как шпили Московских высоток. Тогда считалась, что отсутствие эстетики – это вредительство, речь же идёт о стране, которая призвана быть примером всему миру, стране освобождённого труда. Стране, у которой есть образ будущего, в том числе воплощённого в становящихся красивее с каждым годом наших любимых городах.
Следующий этап достаточно точно описывается одним словом - хрущобы. Это бесконечные районы серых коробок. Это бараки, которые проклятый кукурузник, по слухам, содрал с конструкций бараков для французского заводского пролетариата, ухудшив все параметры, уменьшив кухни и потолки.
Можно сколько угодно говорить о том, что население тогда устало от коммуналок и его нужно было расселять. С этим спорить просто глупо – необходимо было создавать людям нормальные условия жизни, притом в стране, так ещё и не восстановившейся после войны, когда были разбомблены тысячи городов. Но факт остаётся фактом – после Никиты мы стали жить в депрессивных, унылых городах. Я объездил практически всю Россию. Не беру города с историческими центрами – они бывают милы, бывают грандиозны, как Питер и Москва, бывают просто приятны для спокойной провинциальной жизни. Но все современные районы унылы. Ими не хочется гордиться. Людей объединяют с ними только воспоминания детства о том, кто чей район кого мутузил и в какой пивной лучше пиво наливали. В них совершенно нет ничего, чтобы зацепиться глазу, а потом и памяти.
Можно долго воспоминать, как кукурузник боролся с ненавистными ему архитектурными излишествами, как выходили Постановления правительства по этому поводу. Как спиливали лизоблюды и приспособленцы колонны с уже построенных домов. Как изуродовали ВДНХ, заменив блестящие образцы сталинской архитектуры на «современные» коробки. И это при том, что, как говорят, на те самые излишества при самом суровом раскладе тратится не более одного процента стоимости дома. Это в стране, где бесхозяйственность забирала львиную долю ВВП.
Моя родная станция метро «Рижская» как раз попала под это постановление. Для нее были уже изготовлены роскошные чеканки, не станция была бы, а загляденье. Все не помойку выбросили. Кукурузник приказал, как можно волю барина не исполнить.
Факт остаётся фактом – эстетика градостроительства с приходом Хрущёва приказала долго жить. Были утрачены целые школы художников, архитекторов, строителей, мастеровых, которые могли делать это. Они оказались не нужны. Какие там фитюльки и колонны, мы же коммунизм к восьмидесятому году строим!
Со времён Хрущёва наших архитекторов не заботит ничего, кроме как распихать в коробки людей. То, что десятилетиями творится с Москвой, иначе как преступлением перед русской ментальностью и историей не назовёшь. Строители и архитекторы её насилуют.
Психологи проводили исследования по влиянию городской среды на психику человека и просчитывали социальные последствия. Были сделаны интересные выводы. Человек жил всю историю в лесах, на природе, где множество всяких визуальных элементов-зацепок – лютики, цветочки, деревья, водопады.
Нам просто необходимо определённое количество деталей, притом находящихся в гармонии, чтобы ощущать себя полноценно. Помещённый в прямые и перпендикулярные линии человек начинает звереть – повышается агрессивность, стремление к уединению, к употреблению наркотиков и алкоголя. Прямо и перпендикулярно – это и есть хрущобы. Это и есть агрессивность и взаимная озлобленность. Любой полицейский скажет, что в таких вот унылых районах криминогенная ситуация хуже в разы, чем в нормальной городской среде.
Последствия всего этого? Мы живём в уродских городах, где по самой их внешней сути поддерживается определённый градус агрессии, алкоголизма. И, самое главное, у нас отняли образ светлого будущего. Когда Хрущ долдонил с трибун, что в восьмидесятом году наступит коммунизм, люди со вздохом думали – получается, при коммунизме они будут жить вот в таких же унылых коробках. Значит и жизнь в целом будет унылая. Поэтому и воспринимали его вовсе не с таким энтузиазмом, как должны были бы.
Кстати, явление это общемировое. Окраины Парижа, Барселоны, Урюпинска и Самары не отличаются ничем, кроме чистоты и порядка – где-то его больше, а где-то беженцы на тротуаре в карты играют. Это явление появилось в начале двадцатого века. С крахом классической культуры, имеющей феодальные, религиозные корни, когда царям и герцогам необходимо было демонстрировать блеск своих вотчин, когда священники заманивали красотой людей в храмы и демонстрировали божественное в противовес обыденному. Тогда красота ценилась сама по себе.
Конструктивизм в архитектуре, да и в других сферах – это апофеоз идеологии механицизма эпохи возрождения. Вселенная – это большая машина из вращающихся шестерёнок. Все в мире должно подчиняться прямым, перпендикулярным и круговым движениям. Мир состоит из деталей. Государство – большая деталь. Человек – деталь маленькая. Идеал конструктивизма – человек-деталь, человек кукла, которую просто кладут в коробочку, и он там возобновляет жизненный цикл – сначала для работы до седьмого пота на заводах, теперь для запрограммированного потребления. Идеал капитализма, цель общества потребления – коробочка, наполненная людьми и вещами. Наш народ не верил в благостность будущего, где он так и будет лежать в таких коробочках. Пусть и коммунистических.
Это отсутствие городской эстетики в СССР привело ещё к одному интересному последствию. Видя, что внешний мир на глаз уныл, неинтересен и убог, недостающие ощущения люди стали переносить в свои квартиры. Создавать свой маленький симпатичненький мир с хрусталём, стенками, коврами, полочкой с нечитанными книгами. Эпидемия мещанства – это закапсулирование людей, бегство от внешней серости, попытка раскрасить мир в яркие краски хоть на отдельно взятой жилплощади. Отсюда рост индивидуализма. Что интересного у нас есть общего в большом мире? Гастроном стеклянный за углом и такой же Дворец Съездов? На шиша такое надо? Зато в маленьком домике есть все. Там уютненько. Пусть меленько, примитивненько, но своё. Там есть я и мой палас. Так общее заменялось на индивидуальное, люди отвыкали от больших целей и привыкали к маленьким.
Из этого заколдованного круга не смогли выйти и при Брежневе, хотя многие кукурузные вредительские эксперименты, носящие характер преступлений против человечества, тогда были приторможены или закрыты. Конечно, были попытки строить по-новому, выросли вполне приличные районы. Но все равно так и не вышли из заколдованного круга. Коробочка и человек в коробочке с люстрами, гарнитуром. Эти люди из коробочек закономерно пришли к Перестройке, а потом и к краху социализма и всей страны.
Архитектура напрямую зависит от пассионарности и социальной энергетики. От того, идёт ли государство, общество, народ вверх, уныло плывёт по горизонтали или рушится в пропасть. США – конец 19–начало 20 века. Тогда америкосы были примером бурного технологического рывка, они строили заводы, у них была великая инженерная школа. И создавались уникальные помпезные архитектурные творения – первые небоскрёбы, вокзалы, музеи. Это было величественно, кстати, этот стиль переняли и в СССР. Тогда ставили большие планки. А ныне в Пиндосии что? Унылые коробки, почти хрущобы, только на более высоком технологическом уровне. Коробочки для людей, которые живут в кредит и ради кредита, у которых нет полёта, идеи, которые в будущем видят только всемирное похолодание и Годзиллу.
Когда был в Китае, меня приятно удивило их внимание к архитектуре. Они честно, хотя не всегда успешно, стараются перенимать лучшие архитектурные традиции, всерьёз пытаются строить красивые города, парки. Эта страна идёт на подъем. Те же Эмираты, Сингапур – они пытаются подчеркнуть, что у них есть будущее, создавая изумительные образцы современной архитектуры.
Что у нас сейчас? Если принять за основу теорию, что состояние общество и состояние городской эстетики взаимосвязаны, то видим закономерный этап – хаотизация и отсутствие ясных целей, мотивов, планов. Девяностые оставили у нас роскошь новорусских дворцов, нищающие спальные районы и вознёсшиеся ввысь уродские торговые центры. Хаотичное мышление, хаотичные действия и ощущение непрочности бытия. Если при коммунистах было градопланирование, все-таки коробочки ставили осмысленно, оставляя места для парков, продумывая все, включая последствия ядерных ударов, то в девяностые воцарилась точечная застройка. Написать на квадратный метр площади тысячу метров жилья, и нехай вся транспортная система задохнётся. Тут собянинский дрессированный чиновник объявил, что в Москве слишком маленькая плотность населения и это надо срочно менять. Сводите его, что ли, в метро на экскурсию…
У хищнического капитализма есть один момент, который проявляется и в застройках. Главенство слов: «Я хочу и так выгоднее» над словом «надо».
Кстати, Лужков при всех его недостатках пытался сделать город более привлекательным, но в меру своего понимания – напихал везде дома с башенками, некоторые даже были ничего. Зато посносил историческую часть и выпустил этого монстра – точечную застройку. Капитализм - прибыль во главе. «Щикарно», - как говорил Картман в «Южном парке». Каждый квадратный сантиметр на вес золота – какая там инфраструктура и парки. Главное – бабки.
Сейчас всё странно и противоречиво. Вроде города становятся чище, и наиболее безобразные проекты приостановлены. Ч другой стороны растут человеквейники – это где запертые между глухими многоэтажными домами дворы и автостоянки, где окна напротив друг друга, где выть хочется от отсутствия пространства и осознания своей никчемности. Некоторые по депрессивности далеко позади хрущобы оставили. Спасибо, что открыли огромное количество станций метро. Однако по сравнению со старым метро – это просто откровенная дешевка даже без попыток придать какую-то эстетику. Ощущение, что это не станция, а заводской цех. Хотя несколько станций, которым уделили внимание, очень даже ничего вышли. То есть могут, если захотят. Но не хотят ни разу.
Потому как нет задачи сделать красиво, чтобы люди гордились и сразу узнавали свое, любимое. Говорят, главное, чтобы современно выглядело. Хотя слова современно и убого уже слились воедино.
Конечно, строится что-то неплохое и даже красивое. Но, как и вся наша жизнь, всё это робко, бессистемно и при полном отсутствии идеологии. А идеология градостроительства – гармонизация городской среды. И проецирование в лучших образцах образа будущего.
Что дальше? Впереди ждут 3-Д принтеры, которые позволят строить задёшево всё, что угодно. Подозреваю, что и это не приведёт ни к чему хорошему. Потому что дух гармонии уходит из мира и пока что не заметно, чтобы он собирался возвращаться. Посмотрите на современное искусство – что театральное, что изобразительное. Творцы самовыражаются не Сикстинскими капеллами, а прибитием причиндалов к брусчатке, из мира уходит не только дух, но и ремесло. На мире лежит печать Хаоса. А мы свою гармонию упустили в прошлые годы. Заменили на хрущобы. А потом на лужковские шпили.
Хочу сразу сказать, что я не экономист, не архитектор и не строитель. Все эти заметки носят чисто эмоциональный характер"
