"Мобильная медицинская группа, куда входила Елена, оказалась на самом «горячем», Запорожском направлении.
— Оборудовали госпиталь в старой бывшей детской поликлинике. Очистили её, отмыли, забили окна. Мы стояли в 10–20 километрах от линии фронта. Всех раненых из различных подразделений, которые были рядом, везли к нам.
Перед медиками стояла задача стабилизировать состояние раненых, остановить кровотечение и подготовить их к эвакуации в тыловые госпитали.
— На чём только не привозили раненых бойцов: и в «буханках» — «уазиках», и даже в коляске мотоцикла «Урал». У нас не было санитарок, приёмного отделения. Мы всё делали сами. С хирургом и анестезиологом раздевали бойцов, мыли и сразу несли на операционный стол...
Как говорит Елена, они всегда просили военнослужащих, которые привозили раненых, осматривать их, проверять, нет ли при них чего-нибудь взрывоопасного — магазинов с патронами, гранат.
В зоне СВО у медиков в полевом госпитале не было нормированного дня — там оперировали, оперировали и оперировали в режиме 24 на 7.
— На три операционных стола у нас было две медсестры и четыре врача. Как говорится, «рукой здесь, ногой там». Иногда в сутки удавалось два часа поспать, иногда — час. Когда у тебя на столе лежит раненый, ты не можешь сказать «извини, я валюсь с ног, устала», ты стоишь до последнего.
Как говорит Елена, мало было прооперировать бойцов, перед этим надо было подготовить операционную, а потом всё помыть, продезинфицировать, обработать инструменты.
Фото из личного архива
— Однажды одного бойца мы оперировали 8 часов. Он привёз в госпиталь раненых, был сопровождающим. А у самого вид был неважный. Парень был невысокого роста, худенький, очень бледный. Признался, что его тошнит. Сказала ему: «Раздевайся, мы тебя посмотрим». Когда стали его осматривать, увидели маленькую дырочку в боку от автомата калибра 5,45. Положили его на операционный стол, пуля прошла у него через ряд органов и застряла в желудке. У парня было внутреннее кровотечение, начался перитонит. Всё было непросто, но боец выдержал. Анестезиологи были на высоте, как и хирурги. Это была командная работа.
«Сестра, помогите сначала моему другу, я подожду»
Каждого бойца, как говорит Елена, медики старались приободрить.
— Это самое первое, с чего начинается оказание медицинской помощи. Чтобы оценить состояние бойца, начинаем с ним разговаривать. И спрашиваем не так, как в поликлинике: «Как ваша фамилия, имя и отчество?» А говорим: «Милок ты мой, и как же зовут такого красавца? Откуда ты родом, такой ладный?» Если он также шутит, отвечает — значит, с ним более-менее всё в порядке. Бывает, что боец просто шепчет. Мы видим боль у него в глазах, говорим: «Сынок, лежи, сейчас поможем».
Самым тяжёлым, как говорит Елена, было видеть на операционном столе молодых бойцов, которые были ровесниками её детей.
— Думала об их матерях, которые ждут своих сыновей. Мысленно обращалась к ним: «Мамочка, я всё сделаю для твоего сына, я верну его тебе». Что скрывать, бывало, что и плакала. Особенно вначале. Мы же все живые люди.
Пациенты с передовой, по словам нашей собеседницы, сильно отличались от тех, кого они обычно лечили в мирное время.
— Они все были невероятно терпеливые, у них не было эмоциональных срывов и истерик. Они смотрели на тебя, как на бога, искали в тебе надежду. Бывало, просила бойца: «Потерпи, пожалуйста, сейчас будет больно». Он говорил: «Неважно, я выдержу». Это подстегивало, придавало сил. У нас часто спрашивали потом: как же вы могли так долго работать без сна? А вот так, бойцы заряжали нас своим мужеством..."
...просто кусочек реала...
