Dantes
Ребенок говорит на языке чувств, и не только.
Даа, про ни каюсь. Чтото внутри происходит.
Мама меня гладила, обнимала. Но не отпускала от себя, боялась отпустить, хотела чтобы всегда вместе были.
Это собственничество.
А я очень хотел чтото выразить, проявить себя или возможно сказать, проявить свои нежные, любовные чувства к ней. Но не мог все этого сделать, хотя хотел очень.
И вот она меня все гладила, все говорила мне чтото - а я терпел, потому что очень хотел проявить чувства, но не мог. Боялся наверное ее реакции. Для нее похоже это означало мое отделение и она раздражалась.
И тогда, из-за того что все не мог себя проявить я ждал и все смотрел на нее, на ее эмоции, слова, чувства - я начал выбирать это в себя из-за безвыходности.
Возможно это уже и была инцестность, и это все меня возбуждало. Такая интимность, уедиенность.
Но высказать то и проявить себя я не мог.
И поэтому это была странная ласка, как бы это было нужно ей, но она не думала о том что нужно мне и чего я хочу.
Скорее видимо считала что я хочу того же что и она и что она знает чего я хочу.
Для нее было бы настоящей катастрофой понять и признать что я отдельной от нее человек.
Она считала что это и есть чистая материнская любовь. И убедила и меня в этом. Както противиться этому ее чувству обладания мной я не мог, потому что тогда бы я стал плохим и не любимым. А я уже и сам как бы "подсел" на эти чувства.
И это пожалуй действттельно было очень сильное возбуждение.
И я уже был наверное чем-то травмирован, потому что уже сразу с самого начала не решался себя проявить с ней, с обоими - и с матерью и с бабушкой. Я уже почему-то находился "внутри" себя.
Мама меня гладила, обнимала. Но не отпускала от себя, боялась отпустить, хотела чтобы всегда вместе были.
Это собственничество.
А я очень хотел чтото выразить, проявить себя или возможно сказать, проявить свои нежные, любовные чувства к ней. Но не мог все этого сделать, хотя хотел очень.
И вот она меня все гладила, все говорила мне чтото - а я терпел, потому что очень хотел проявить чувства, но не мог. Боялся наверное ее реакции. Для нее похоже это означало мое отделение и она раздражалась.
И тогда, из-за того что все не мог себя проявить я ждал и все смотрел на нее, на ее эмоции, слова, чувства - я начал выбирать это в себя из-за безвыходности.
Возможно это уже и была инцестность, и это все меня возбуждало. Такая интимность, уедиенность.
Но высказать то и проявить себя я не мог.
И поэтому это была странная ласка, как бы это было нужно ей, но она не думала о том что нужно мне и чего я хочу.
Скорее видимо считала что я хочу того же что и она и что она знает чего я хочу.
Для нее было бы настоящей катастрофой понять и признать что я отдельной от нее человек.
Она считала что это и есть чистая материнская любовь. И убедила и меня в этом. Както противиться этому ее чувству обладания мной я не мог, потому что тогда бы я стал плохим и не любимым. А я уже и сам как бы "подсел" на эти чувства.
И это пожалуй действттельно было очень сильное возбуждение.
И я уже был наверное чем-то травмирован, потому что уже сразу с самого начала не решался себя проявить с ней, с обоими - и с матерью и с бабушкой. Я уже почему-то находился "внутри" себя.