Противник радостно попер на объятый паникой город и получил кинжальный огонь по фронту и с флангов. Мы, согласно приказу своего командования, подчинялись местному коменданту, а он строго настрого приказал не открывать огня до тех пор, пока противник не покажется в прямой видимости наших позиций, да и то - только по приказу. А противник пер и пер, пользуясь численным превосходством, обходя хилые узелки обороны и все ближе подходя к вокзалу. Мы уже считали последние метры до условной линии открытия огня, как вдруг комендант, улыбнувшись нечеловеческим оскалом, прохрипел, что теперь пойдет в атаку Народная милиция, и горе тем, кто будет на её пути. Он поднял вверх трубку сигнальной ракеты СХТ, той самой, которую в войсках называли «три красных свистка», и не успели отсвистаться три красных ракеты, как на пути атакующих сепаратистов, словно из-под земли, материализовалась цепь из полусотни бойцов в странной синей униформе, вооруженных, судя по всему, ручными пулеметами. Растянувшись по фронту, они открыли ураганный огонь, противник дрогнул и заколебался, и тогда по всей линии милисианос прошла волна каких-то манипуляций, и на головах у них появились красные пилотки. Барон приник к биноклю и длинно и заковыристо выругался: в руках у милисианос были не пулеметы, а обычные Калаши, просто в руках у мальчишек они выглядели непропорционально большими. А подростки в красных пилотках пошли в атаку, они шли, ведя огонь сходу, и с их стороны неслась до слез знакомая песня:
«Орлёнок, орлёнок, взлети выше солнца, И степи с высот огляди. Навеки умолкли весёлые хлопцы, В живых я остался один».
Противник опомнился, перестал пятиться, и открыл ответный огонь, и теперь то там, то там падали на красную африканскую землю хрупкие фигурки в синем, и расцветали траурными гвоздиками алые пилотки, но мальчишки шли вперед.
Барон, плюнув на установки коменданта, приказал приготовиться к взрыву и открыть огонь из всех пулеметов. Мы стреляли на расплав стволов, лишь бы отвлечь вражеские стволы от милисианос. И тут с неба раздался знакомый до боли рубящий звук турбин ТВ3-117, - над полем боя мелькнули силуэты трех "Крокодилов", заныли НУРы, забубнили турельные пушки. Ситуация изменилась в момент: выживший противник попытался сделать ноги, но до зеленки добрались не многие, да и её «Крокодилы» хорошо прочесали огнем.
А милисианос прыгали, орали, палили в воздух. Что с них возьмешь, дети и на войне - дети. Только вот воюют и гибнут они как взрослые. Ребят осталось меньше половины. Сколько их по всему миру воевало и воюет, гибло и гибнет. Не знаю как сейчас, а тогда, в семидесятые, для этих мальчишек в Африке и Латинской Америке, слово Революция не было пустым звуком, и авторитетами у них были только Че и командир!
Наполеон сказал как-то, что лучшие солдаты получаются из мальчишек, выигравших свой первый бой. Он только забыл почему-то добавить - Выживших!
...
Р.С. А я после этого случая не могу смотреть на детей в красных пилотках. Сердце что-то давить начинает.