Политика "у сексолога"
- Автор темы adm
- Дата начала
Wilbur
Well-Known Member
Две интереснейших статьи на тему сжигания продуктов. Самый интересный момент в первой статьей выделен жирным шрифтом.
Первая статья
Скажи мне, что ты жжешь
Почему решение об уничтожении санкционных продуктов вызвало общее возмущение.
С 6 августа Россия начнет публично уничтожать запрещенные продукты из государств, попавших под наши продовольственные антисанкции. Эти костры из еды вспыхнут на фоне спада российской экономики, падения доходов и без того не особо хорошо питающегося российского населения. В стране, где большинство людей веками жило впроголодь и где уважение и бережное отношение к еде являются реальной духовной скрепой.
Вопреки расхожему убеждению, что власть у нас не любит принимать непопулярные решения, на этой неделе она такое решение, кажется, приняла — решив уничтожать санкционные продукты.
Делать это будут «любыми доступными способами», но в рамках законодательства об охране окружающей среды и «в присутствии не менее двух незаинтересованных лиц», сказано в соответствующем постановлении. Процесс в обязательном порядке будут записывать на видео. Так что потом наверняка покажут все это по телевизору.
Решение об уничтожении санкционной продукции будут принимать сотрудники Федеральной таможенной службы, Роспотребнадзора и Россельхознадзора. Кто будет при сжигании продуктов понятыми, этими самыми «незаинтересованными лицами», правительство не уточняет.
Идею предложил недавно назначенный министр сельского хозяйства Александр Ткачев. За сто дней в роли министра отрасли, от которой мы отчаянно ждем успехов в импортозамещении, это его самая запомнившаяся населению инициатива — сжигать «вражеские» продукты на границе.
Раньше грузовики с санкционной едой просто отправляли обратно, теперь ее будут публично ликвидировать.
Так, в отблесках костров, в которых сгорают хамон с пармезаном, Россия отпразднует год своих продовольственных антисанкций.
Интересно, какие чувства у людей будут вызывать эти эпические картины костров из еды?
Путин одобрил идею уничтожать санкционные продукты на границе
Хамон приравняют к наркотикам
Санкционные продукты могут уничтожать прямо на границе. Правительство и юристы будут разрабатывать «соответствующие решения». Новые меры... ?
Костры, на которых уничтожается европейская еда. Свежая. Вкусная. Ничем не зараженная. Не опасная для здоровья. Но вредная идеологически.
Пока люди отреагировали на эту идею очень болезненно. Дискуссии в соцсетях не утихают уже неделю, собираются подписи с просьбой президенту отменить указ. И даже близкие к власти политики робко предлагают поискать гуманные альтернативы — например, отправлять санкционные продукты в детские дома или в Донбасс в качестве гуманитарной помощи. Что было бы по-своему даже изящно — пусть Запад, который, по версии России, ответствен за события на юго-востоке Украины, и подкормит тех, кто страдает по его вине.
Но было приказано уничтожить — чтобы не досталось никому.
Мы живем в стране, веками не евшей досыта. Пережившей не один «голодомор»: в частности, страшный голод в Поволжье в 1891 году, в 30-е годы ХХ века на нынешней Украине и в Центральной России, блокаду Ленинграда с сотнями тысяч голодных смертей.
Блокадники до сих пор никогда не назовут корку хлеба «коркой». Говорят ласково — «корочка».
Совсем недавно, в мае, мы праздновали 70-летие окончания войны. У тех, кто пережил войну, и их детей принципиально уважительное отношение к еде. Но не только у них — идея о том, что бросать или уничтожать еду грешно, объединяет у нас либералов и державников, богатых и бедных, передается из поколения в поколение. Мы все помним, как наши мамы и папы строго заставляли нас доедать все до конца и ни в коем случае не выбрасывать то, что не доели.
Но дело не только в исторической памяти. Большинство россиян и сейчас живут не настолько богато, чтобы уничтожать продукты. Количество бедных в стране опять стремительно растет вместе с ценами. Пенсионеры в ужасе смотрят на ценники, примеряя к ним свои тощие кошельки со скудной пенсией.
Разумеется, несколько грузовиков с европейским сыром не накормят Россию.
Но этот публичный акт уничтожения еды, который, видимо, должен устрашать контрабандистов, в основном будет пугать население собственной страны.
В этом слишком много символизма. Именно так обыватели могут почувствовать приближение настоящей войны.
Приказано уничтожить
Радоваться пожарам из заморских сыров, яблок или мяса нормальному человеку довольно сложно в принципе. Этот жест вообще не очень отличается, по сути, от сжигания книг. Мы показательно уничтожаем труд людей. Причем не Обамы с Меркель, а простых фермеров, сельхозрабочих, доярок. Таких же, как наши. Далеких от геополитики и «войны миров». Получается, они нам теперь тоже враги.
Причем от этих костров продовольственной инквизиции санкционная еда в России, скорее всего, полностью не исчезнет. Если были дырки на таможне, куда эти продукты проникали раньше, нет никакой гарантии, что сейчас в печах сгорит весь контрафакт. Как раз при таком подходе делать черный бизнес будет легче — отправленную назад машину еще можно идентифицировать. Отследить, куда она увезла товар, который завернули. При сжигании проверить, сколько чего уничтожили, практически нереально. Потом легко продать якобы сожженную «по документам» еду уже как российскую. Даже ввозить ее контрабандой уже не обязательно.
Впрочем, не мы первые сжигаем продукты во имя абстрактных высоких целей. В истории такое уже бывало. Достаточно вспомнить хотя бы знаменитую «гекатомбу» — жертвоприношение богам в Древней Греции, первоначально состоявшее из 100 быков. Позднее гекатомбой называлось всякое значительное общественное жертвоприношение, в переносном смысле — огромные жертвы войны, террора, эпидемий.
Впрочем, греки были люди практичные: богов они чтили, но мясо сожженных быков исправно съедали, оставляя «олимпийцам» сожженные шкуры и кости.
Кого хотят задобрить своими гекатомбами российские политики?
Вторая статья
Публичное уничтожение продуктов, попавших под российские контрсанкции, может стать первой за долгое время причиной для разногласий между властью и основной частью населения. Людей, судя по бурной реакции в соцсетях, пока явно не убеждают аргументы чиновников, поясняющих, ради чего давить еду катками и сжигать ее в печах.
Процесс уничтожения санкционной еды в России идет полным ходом. В четверг было уничтожено 320 тонн, в пятницу должны были стереть с лица земли еще 100. Россельхознадзор охотно делится фото- и видеоматериалами сражений с продуктами питания. Желая отчитаться об исполнении указа, руководители министерств и ведомств словно соревнуются в кровожадности, сообщая в деталях, где и как именно расправятся с «запрещенкой».
С мест поступают вести о проделанной работе. Вот, например, докладывает министр сельского хозяйства Тульской области Дмитрий Миляев: «Уничтожены первые полторы тонны мясной продукции. Речь идет не о сжигании. При переработке получается мясо-костная мука, которая используется в производстве кормов». Значит, хотя бы в переработанном виде санкционное мясо не пропадет: порадуемся за отечественных коров.
При этом реакция общества и власти на решение Кремля не совпадает: вероятно, впервые с момента присоединения Крыма.
Петиция с требованием отменить указ на сайте Сhange.org собрала уже более 315 тысяч подписей. Похоже, абсолютный рекорд всех российских сетевых петиций за все время их существования. У ее автора Ольги Савельевой берут интервью не только российские, но и западные СМИ. Противники уничтожения продуктов набирают очки в публичном пространстве.
Есть мнение, что власти надо как-то реагировать. Хотя вряд ли так, как это сделал пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, засомневавшийся, не накручивает ли кто-то на сайте количество подписантов.
В отличие от украинской войны, «Боинга», Сирии и так далее, добро и зло в этой истории слишком очевидны. Когда с границы приходят новости о том, как водитель фуры спасает от уничтожения груз помидоров, это выглядит настоящим подвигом героя. Даже прокремлевские политологи в соцсетях публично высказывают подозрения, что в принятии такого непопулярного решения, «оскорбляющего народную память», замешана «6-я колонна» экономического блока правительства.
Соцсети, разумеется, охотно подхватили горячую тему и несут ее в массы, создавая прямо на глазах образ настоящей войны с продуктами. Пожалуй, в России не было такого количества фольклора на тему «еды и власти» с момента борьбы Никиты Хрущева за повсеместные посадки кукурузы:
«На старости лет буду рассказывать внукам, как во время Холодной войны укрывал в подвале санкционные продукты»
«По сообщениям, часть пармезана сумела прорваться, скрыться и создать пармезанские отряды»
«Жгите все продукты: Господь на небесах разберет, какие из них санкционные, а какие нет» и т.д.
Рождаются и поэтические шедевры вроде такого:
«Сожгли актера Камбербэтча
в московском аэропорту
таможенник не разобрался
решил что это тоже сыр».
Всплеск народного творчества — верный признак того, что тема «убийства вражеской еды» сильно задела нацию.
В решении властей, конечно, можно попытаться найти логику. Например, желание с предельной натуралистичностью продемонстрировать чиновничьей вертикали и обществу, что российские контрсанкции на самом деле работают. Что государственная машина действительно способна не допустить иностранные продукты из недружественных стран на нашу территорию. Иначе получалось, что целый год после введения наших санкций власти не способны исполнить собственное решение или, того држе, чиновники его саботируют.
Масла в огонь (как оказалось, в буквальном смысле) подлило решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Месяц назад, рассматривая жалобу ЗАО «Тандер», торговавшего французским сыром, суд постановил, что запрет на ввоз санкционных товаров не означает автоматического запрета на их продажу.
Тем не менее пока эффект от публичного уничтожения продуктов питания в привыкшей исторически беречь еду стране получился неприятным. Учитывая, как рьяно россияне скупают продукты питания при любом удрдшении экономической ситуации (даже мнимом), картины сожжения хамона и сыров скорее внушают массам тревогу, а не чувство победы над коварным Западом.
Потому как угроза голода и дефицита еды — реальный «генетический» страх миллионов россиян.
И, кажется, это почувствовали навердр. Если еще 6 августа речь шла об уничтожении «санкционных» продуктов, сейчас все больше говорят о «некачественных».
Легенда меняется: вместо девиза «не пропустим вражью еду» на вооружение берется девиз «не дадим травить наших граждан».
В общем, впору обсуждать вопрос, сдадут ли власти назад и если да, то как?
Открыто фрондировать чиновники и политики не будут: все-таки есть указ, подписанный президентом. Разве что коммунисты напишут законопроект, предлагая отправлять санкционные продукты нуждающимся.
Но пути отступления, причем простые, без потери лица, тем не менее существуют. Например, просто перестать сообщать нации об уничтожении продуктов, переключив пропагандистскую машину на какую-нибудь другую горячую тему. Большинство у нас уже давно привыкло жить по принципу: существует только то, о чем говорит и показывает телевизор. Так что если не показывать людям уничтожение еды и потихоньку перестать это делать на самом деле, никто вскоре об этом «визуально неприятном» зрелище и не вспомнит.
«Зрелища вместо хлеба» — хорошо понятная нашему народу логика. Просто пока и само зрелище, судя по всему, публике не слишком нравится.
Согласен с авторами полностью.
Власти просчитались, устроив эту показудр. В стране, в которой 70 лет был буквально дефицит всего, в культуру которой продуктовый дефицит впечатан настолько, что даже одну из волн эмиграции называют "колбасной", в стране, которая и по сей день, говоря откровенно, нищая ( конечно за исключением может сотни человек в верхах, сидящих на нефте-газовой трубе и пропускающих через свои кошельки миллиарды ) и в которой огромная часть населения с трудом сводит концы с концами, "перфомансы" с уничтожением еды с самого начала были обречены встретить бурю возмущения.
Первая статья
Скажи мне, что ты жжешь
Почему решение об уничтожении санкционных продуктов вызвало общее возмущение.
С 6 августа Россия начнет публично уничтожать запрещенные продукты из государств, попавших под наши продовольственные антисанкции. Эти костры из еды вспыхнут на фоне спада российской экономики, падения доходов и без того не особо хорошо питающегося российского населения. В стране, где большинство людей веками жило впроголодь и где уважение и бережное отношение к еде являются реальной духовной скрепой.
Вопреки расхожему убеждению, что власть у нас не любит принимать непопулярные решения, на этой неделе она такое решение, кажется, приняла — решив уничтожать санкционные продукты.
Делать это будут «любыми доступными способами», но в рамках законодательства об охране окружающей среды и «в присутствии не менее двух незаинтересованных лиц», сказано в соответствующем постановлении. Процесс в обязательном порядке будут записывать на видео. Так что потом наверняка покажут все это по телевизору.
Решение об уничтожении санкционной продукции будут принимать сотрудники Федеральной таможенной службы, Роспотребнадзора и Россельхознадзора. Кто будет при сжигании продуктов понятыми, этими самыми «незаинтересованными лицами», правительство не уточняет.
Идею предложил недавно назначенный министр сельского хозяйства Александр Ткачев. За сто дней в роли министра отрасли, от которой мы отчаянно ждем успехов в импортозамещении, это его самая запомнившаяся населению инициатива — сжигать «вражеские» продукты на границе.
Раньше грузовики с санкционной едой просто отправляли обратно, теперь ее будут публично ликвидировать.
Так, в отблесках костров, в которых сгорают хамон с пармезаном, Россия отпразднует год своих продовольственных антисанкций.
Интересно, какие чувства у людей будут вызывать эти эпические картины костров из еды?
Путин одобрил идею уничтожать санкционные продукты на границе
Хамон приравняют к наркотикам
Санкционные продукты могут уничтожать прямо на границе. Правительство и юристы будут разрабатывать «соответствующие решения». Новые меры... ?
Костры, на которых уничтожается европейская еда. Свежая. Вкусная. Ничем не зараженная. Не опасная для здоровья. Но вредная идеологически.
Пока люди отреагировали на эту идею очень болезненно. Дискуссии в соцсетях не утихают уже неделю, собираются подписи с просьбой президенту отменить указ. И даже близкие к власти политики робко предлагают поискать гуманные альтернативы — например, отправлять санкционные продукты в детские дома или в Донбасс в качестве гуманитарной помощи. Что было бы по-своему даже изящно — пусть Запад, который, по версии России, ответствен за события на юго-востоке Украины, и подкормит тех, кто страдает по его вине.
Но было приказано уничтожить — чтобы не досталось никому.
Мы живем в стране, веками не евшей досыта. Пережившей не один «голодомор»: в частности, страшный голод в Поволжье в 1891 году, в 30-е годы ХХ века на нынешней Украине и в Центральной России, блокаду Ленинграда с сотнями тысяч голодных смертей.
Блокадники до сих пор никогда не назовут корку хлеба «коркой». Говорят ласково — «корочка».
Совсем недавно, в мае, мы праздновали 70-летие окончания войны. У тех, кто пережил войну, и их детей принципиально уважительное отношение к еде. Но не только у них — идея о том, что бросать или уничтожать еду грешно, объединяет у нас либералов и державников, богатых и бедных, передается из поколения в поколение. Мы все помним, как наши мамы и папы строго заставляли нас доедать все до конца и ни в коем случае не выбрасывать то, что не доели.
Но дело не только в исторической памяти. Большинство россиян и сейчас живут не настолько богато, чтобы уничтожать продукты. Количество бедных в стране опять стремительно растет вместе с ценами. Пенсионеры в ужасе смотрят на ценники, примеряя к ним свои тощие кошельки со скудной пенсией.
Разумеется, несколько грузовиков с европейским сыром не накормят Россию.
Но этот публичный акт уничтожения еды, который, видимо, должен устрашать контрабандистов, в основном будет пугать население собственной страны.
В этом слишком много символизма. Именно так обыватели могут почувствовать приближение настоящей войны.
Приказано уничтожить
Радоваться пожарам из заморских сыров, яблок или мяса нормальному человеку довольно сложно в принципе. Этот жест вообще не очень отличается, по сути, от сжигания книг. Мы показательно уничтожаем труд людей. Причем не Обамы с Меркель, а простых фермеров, сельхозрабочих, доярок. Таких же, как наши. Далеких от геополитики и «войны миров». Получается, они нам теперь тоже враги.
Причем от этих костров продовольственной инквизиции санкционная еда в России, скорее всего, полностью не исчезнет. Если были дырки на таможне, куда эти продукты проникали раньше, нет никакой гарантии, что сейчас в печах сгорит весь контрафакт. Как раз при таком подходе делать черный бизнес будет легче — отправленную назад машину еще можно идентифицировать. Отследить, куда она увезла товар, который завернули. При сжигании проверить, сколько чего уничтожили, практически нереально. Потом легко продать якобы сожженную «по документам» еду уже как российскую. Даже ввозить ее контрабандой уже не обязательно.
Впрочем, не мы первые сжигаем продукты во имя абстрактных высоких целей. В истории такое уже бывало. Достаточно вспомнить хотя бы знаменитую «гекатомбу» — жертвоприношение богам в Древней Греции, первоначально состоявшее из 100 быков. Позднее гекатомбой называлось всякое значительное общественное жертвоприношение, в переносном смысле — огромные жертвы войны, террора, эпидемий.
Впрочем, греки были люди практичные: богов они чтили, но мясо сожженных быков исправно съедали, оставляя «олимпийцам» сожженные шкуры и кости.
Кого хотят задобрить своими гекатомбами российские политики?
Вторая статья
Публичное уничтожение продуктов, попавших под российские контрсанкции, может стать первой за долгое время причиной для разногласий между властью и основной частью населения. Людей, судя по бурной реакции в соцсетях, пока явно не убеждают аргументы чиновников, поясняющих, ради чего давить еду катками и сжигать ее в печах.
Процесс уничтожения санкционной еды в России идет полным ходом. В четверг было уничтожено 320 тонн, в пятницу должны были стереть с лица земли еще 100. Россельхознадзор охотно делится фото- и видеоматериалами сражений с продуктами питания. Желая отчитаться об исполнении указа, руководители министерств и ведомств словно соревнуются в кровожадности, сообщая в деталях, где и как именно расправятся с «запрещенкой».
С мест поступают вести о проделанной работе. Вот, например, докладывает министр сельского хозяйства Тульской области Дмитрий Миляев: «Уничтожены первые полторы тонны мясной продукции. Речь идет не о сжигании. При переработке получается мясо-костная мука, которая используется в производстве кормов». Значит, хотя бы в переработанном виде санкционное мясо не пропадет: порадуемся за отечественных коров.
При этом реакция общества и власти на решение Кремля не совпадает: вероятно, впервые с момента присоединения Крыма.
Петиция с требованием отменить указ на сайте Сhange.org собрала уже более 315 тысяч подписей. Похоже, абсолютный рекорд всех российских сетевых петиций за все время их существования. У ее автора Ольги Савельевой берут интервью не только российские, но и западные СМИ. Противники уничтожения продуктов набирают очки в публичном пространстве.
Есть мнение, что власти надо как-то реагировать. Хотя вряд ли так, как это сделал пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, засомневавшийся, не накручивает ли кто-то на сайте количество подписантов.
В отличие от украинской войны, «Боинга», Сирии и так далее, добро и зло в этой истории слишком очевидны. Когда с границы приходят новости о том, как водитель фуры спасает от уничтожения груз помидоров, это выглядит настоящим подвигом героя. Даже прокремлевские политологи в соцсетях публично высказывают подозрения, что в принятии такого непопулярного решения, «оскорбляющего народную память», замешана «6-я колонна» экономического блока правительства.
Соцсети, разумеется, охотно подхватили горячую тему и несут ее в массы, создавая прямо на глазах образ настоящей войны с продуктами. Пожалуй, в России не было такого количества фольклора на тему «еды и власти» с момента борьбы Никиты Хрущева за повсеместные посадки кукурузы:
«На старости лет буду рассказывать внукам, как во время Холодной войны укрывал в подвале санкционные продукты»
«По сообщениям, часть пармезана сумела прорваться, скрыться и создать пармезанские отряды»
«Жгите все продукты: Господь на небесах разберет, какие из них санкционные, а какие нет» и т.д.
Рождаются и поэтические шедевры вроде такого:
«Сожгли актера Камбербэтча
в московском аэропорту
таможенник не разобрался
решил что это тоже сыр».
Всплеск народного творчества — верный признак того, что тема «убийства вражеской еды» сильно задела нацию.
В решении властей, конечно, можно попытаться найти логику. Например, желание с предельной натуралистичностью продемонстрировать чиновничьей вертикали и обществу, что российские контрсанкции на самом деле работают. Что государственная машина действительно способна не допустить иностранные продукты из недружественных стран на нашу территорию. Иначе получалось, что целый год после введения наших санкций власти не способны исполнить собственное решение или, того држе, чиновники его саботируют.
Масла в огонь (как оказалось, в буквальном смысле) подлило решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Месяц назад, рассматривая жалобу ЗАО «Тандер», торговавшего французским сыром, суд постановил, что запрет на ввоз санкционных товаров не означает автоматического запрета на их продажу.
Тем не менее пока эффект от публичного уничтожения продуктов питания в привыкшей исторически беречь еду стране получился неприятным. Учитывая, как рьяно россияне скупают продукты питания при любом удрдшении экономической ситуации (даже мнимом), картины сожжения хамона и сыров скорее внушают массам тревогу, а не чувство победы над коварным Западом.
Потому как угроза голода и дефицита еды — реальный «генетический» страх миллионов россиян.
И, кажется, это почувствовали навердр. Если еще 6 августа речь шла об уничтожении «санкционных» продуктов, сейчас все больше говорят о «некачественных».
Легенда меняется: вместо девиза «не пропустим вражью еду» на вооружение берется девиз «не дадим травить наших граждан».
В общем, впору обсуждать вопрос, сдадут ли власти назад и если да, то как?
Открыто фрондировать чиновники и политики не будут: все-таки есть указ, подписанный президентом. Разве что коммунисты напишут законопроект, предлагая отправлять санкционные продукты нуждающимся.
Но пути отступления, причем простые, без потери лица, тем не менее существуют. Например, просто перестать сообщать нации об уничтожении продуктов, переключив пропагандистскую машину на какую-нибудь другую горячую тему. Большинство у нас уже давно привыкло жить по принципу: существует только то, о чем говорит и показывает телевизор. Так что если не показывать людям уничтожение еды и потихоньку перестать это делать на самом деле, никто вскоре об этом «визуально неприятном» зрелище и не вспомнит.
«Зрелища вместо хлеба» — хорошо понятная нашему народу логика. Просто пока и само зрелище, судя по всему, публике не слишком нравится.
Согласен с авторами полностью.
Власти просчитались, устроив эту показудр. В стране, в которой 70 лет был буквально дефицит всего, в культуру которой продуктовый дефицит впечатан настолько, что даже одну из волн эмиграции называют "колбасной", в стране, которая и по сей день, говоря откровенно, нищая ( конечно за исключением может сотни человек в верхах, сидящих на нефте-газовой трубе и пропускающих через свои кошельки миллиарды ) и в которой огромная часть населения с трудом сводит концы с концами, "перфомансы" с уничтожением еды с самого начала были обречены встретить бурю возмущения.
Последнее редактирование:
Wilbur
Well-Known Member
Цитата:
Может и с незаконно ввезенными делать то же самое, а не устраивать костры с записью на видео и публичными выступлениями чинуш от Россельхознадзора, не устраивать показухи и не злить подобной показухой население?
А что делают, например, с просроченными продуктами? А что делают с просто некачественными продуктами?
Может и с незаконно ввезенными делать то же самое, а не устраивать костры с записью на видео и публичными выступлениями чинуш от Россельхознадзора, не устраивать показухи и не злить подобной показухой население?
dok34.ru
Moderator
?
Тени моста Айои
6 августа 1945 года двенадцать американцев, с глазами, воспаленными от бессонницы, поднялись на борт бомбардировщика «Б-29». Самолет «Энола гей*» получил особое задание. Но лишь несколько часов спустя его экипаж смог понять до конца, насколько особым оно было.
Еще ни одному человеку не доводилось видеть того, что совершилось у них на глазах.
Имели ли США право применить атомную бомбу? Было ли это действительно необходимо? Нельзя ли было выиграть войну без этого крайнего средства?
Вот впервые изданный в Японии рассказ об атомной атаке, записанный со слов самих ее участников, членов экипажа «Энолы гей*».
Люис. Трумэн был тогда в Потсдаме и хотел, чтобы мы сбросили бомбу второго или третьего августа. Но мы никак не могли вылететь из-за погоды. Ждали вылета и нервничали, так что пришлось очень мало спать эти три или четыре дня.
Стиборик. Прежде нашу 509-ю авиагруппу постоянно дразнили. Когда соседи досветла отправлялись на вылеты, они швыряли камни в наши бараки. Зато когда мы сбросили бомбу, все увидели, что и мы лихие парни.
Тиббетс. Мы старались подобрать людей уравновешенных, без предрассудков.
Дазенбери. В таком деле, если вы с предрассудками, вас живо уволят.
Люис. Да, мы знали, что открываем новый век. Мне рассказывали о возне с ураном еще с сентября 1944 года.
До полета весь экипаж был проинструктирован. Тиббетс утверждал потом, будто бы только он один на борту был в курсе дела. Но это чепуха: все знали.
Во время взлета я все время думал о чудовище в бомбовом отсеке: не отказали бы предохранители, а то угодишь на небо вместе с аэродромом!
Ддрпсон. Примерно через час после взлета я спустился в бомбовый отсек. Там стояла приятная прохлада. Парсонсу и мне надо было поставить все на боевой взвод и снять предохранители, — я до сих пор их храню как сувениры. Потом снова можно было любоваться освещенным луной океаном. Каждый был занят своим делом. Кто-то напевал «Сентиментальное путешествие» — самую популярную песенку августа 1945 года.
Люис. Командир дремал. Иногда и я покидал свое кресло: машину на курсе держал автопилот.
Нашей основной целью была Хиросима, запасными — Кокура и Нагасаки.
Ван Кирк. Погода должна была решить, какой из этих городов нам предстояло избрать для бомбежки.
Кэрон. Радист ждал сигналов от трех «сверхкрепостей», летевших впереди для метеоразведки. А мне из хвостового отсека были видны два «Б-29», сопровождавших нас сзади. Один из них должен был вести фотосъемку, а другой — доставить к месту взрыва измерительную аппаратуру (из-за этих контейнеров японцам и показалось, что бомба была сброшена на парашюте).
Тиббетс. Кресло командира установлено впереди пилотского. Мне легко было дотянуться до плеча Ферреби. У нас с ним было заведено, что я держал штурвал до последних шестидесяти секунд, а потом он брал управление на себя.
Ферреби. Мы очень удачно, с первого захода, вышли на цель. Я видел ее издалека, так что моя задача была простой.
Нелсон. Как только бомба отделилась, самолет развернулся градусов на 160 и резко пошел на снижение, чтобы набрать скорость. Все надели темные очки.
Ддрпсон. Это ожидание было самым тревожным моментом полета. Я знал, что бомба будет падать 47 секунд, и начал считать в уме, но когда дошел до 47, ничего не произошло. Потом я вспомнил, что ударной волне еще потребуется время, чтобы догнать нас, и как раз тут-то она и пришла.
Парсонс. Самолет встряхнуло так, будто прямо под нами разорвался зенитный снаряд.
Кэрон. Я делал снимки. Это было захватывающее зрелище: гриб пепельно-серого дыма с красной сердцевиной. Видно было, что там внутри все горит. Мне было приказано сосчитать пожары. Черт побери, я сразу же понял, что это немыслимо! Крутящаяся, кипящая мгла, похожая на лаву, закрыла весь город и растеклась в стороны, к подножиям холмов.
Ддрпсон. У меня прямо-таки перехватило дух.
Шумард. Все в этом облаке было смертью. Вместе с дымом вверх летели какие-то черные обломки. Один из нас сказал: «Это души японцев возносятся на небо».
Безер. Да, в городе пылало все, что только могло гореть. «Ребята, вы только что сбросили первую в истории атомную бомбу!» — раздался в микрофоне голос полковника Тиббетса. Я записывал все на пленку, но потом кто-то упрятал все эти записи под замок, и мало кому удалось их прослушать.
Кэрон. На обратном пути командир спросил меня, что я думаю об этом полете.
«Это похлеще, чем за четверть доллара съезжать на собственном заду с горы в парке Кони-Айланд», — пошутил я.
«Что ж, тогда я соберу с вас по четвертаку, когда мы сядем!» — засмеялся полковник.
«Придется подождать до получки!» — ответили мы хором.
Ван Кирк. Главная мысль была, конечно, о себе: поскорее выбраться из всего этого и вернуться целым.
Ферреби. Капитан первого ранга Парсонс и я должны были составить рапорт, чтобы послать его президенту через Гуам.
Тиббетс. Никакие условные выражения, о которых мы договорились, не годились, и мы решили передать телеграмму открытым текстом. Я не помню ее дословно, но там говорилось, что результаты бомбежки превосходят все ожидания.
Тени моста Айои
6 августа 1945 года двенадцать американцев, с глазами, воспаленными от бессонницы, поднялись на борт бомбардировщика «Б-29». Самолет «Энола гей*» получил особое задание. Но лишь несколько часов спустя его экипаж смог понять до конца, насколько особым оно было.
Еще ни одному человеку не доводилось видеть того, что совершилось у них на глазах.
Имели ли США право применить атомную бомбу? Было ли это действительно необходимо? Нельзя ли было выиграть войну без этого крайнего средства?
Вот впервые изданный в Японии рассказ об атомной атаке, записанный со слов самих ее участников, членов экипажа «Энолы гей*».
Люис. Трумэн был тогда в Потсдаме и хотел, чтобы мы сбросили бомбу второго или третьего августа. Но мы никак не могли вылететь из-за погоды. Ждали вылета и нервничали, так что пришлось очень мало спать эти три или четыре дня.
Стиборик. Прежде нашу 509-ю авиагруппу постоянно дразнили. Когда соседи досветла отправлялись на вылеты, они швыряли камни в наши бараки. Зато когда мы сбросили бомбу, все увидели, что и мы лихие парни.
Тиббетс. Мы старались подобрать людей уравновешенных, без предрассудков.
Дазенбери. В таком деле, если вы с предрассудками, вас живо уволят.
Люис. Да, мы знали, что открываем новый век. Мне рассказывали о возне с ураном еще с сентября 1944 года.
До полета весь экипаж был проинструктирован. Тиббетс утверждал потом, будто бы только он один на борту был в курсе дела. Но это чепуха: все знали.
Во время взлета я все время думал о чудовище в бомбовом отсеке: не отказали бы предохранители, а то угодишь на небо вместе с аэродромом!
Ддрпсон. Примерно через час после взлета я спустился в бомбовый отсек. Там стояла приятная прохлада. Парсонсу и мне надо было поставить все на боевой взвод и снять предохранители, — я до сих пор их храню как сувениры. Потом снова можно было любоваться освещенным луной океаном. Каждый был занят своим делом. Кто-то напевал «Сентиментальное путешествие» — самую популярную песенку августа 1945 года.
Люис. Командир дремал. Иногда и я покидал свое кресло: машину на курсе держал автопилот.
Нашей основной целью была Хиросима, запасными — Кокура и Нагасаки.
Ван Кирк. Погода должна была решить, какой из этих городов нам предстояло избрать для бомбежки.
Кэрон. Радист ждал сигналов от трех «сверхкрепостей», летевших впереди для метеоразведки. А мне из хвостового отсека были видны два «Б-29», сопровождавших нас сзади. Один из них должен был вести фотосъемку, а другой — доставить к месту взрыва измерительную аппаратуру (из-за этих контейнеров японцам и показалось, что бомба была сброшена на парашюте).
Тиббетс. Кресло командира установлено впереди пилотского. Мне легко было дотянуться до плеча Ферреби. У нас с ним было заведено, что я держал штурвал до последних шестидесяти секунд, а потом он брал управление на себя.
Ферреби. Мы очень удачно, с первого захода, вышли на цель. Я видел ее издалека, так что моя задача была простой.
Нелсон. Как только бомба отделилась, самолет развернулся градусов на 160 и резко пошел на снижение, чтобы набрать скорость. Все надели темные очки.
Ддрпсон. Это ожидание было самым тревожным моментом полета. Я знал, что бомба будет падать 47 секунд, и начал считать в уме, но когда дошел до 47, ничего не произошло. Потом я вспомнил, что ударной волне еще потребуется время, чтобы догнать нас, и как раз тут-то она и пришла.
Парсонс. Самолет встряхнуло так, будто прямо под нами разорвался зенитный снаряд.
Кэрон. Я делал снимки. Это было захватывающее зрелище: гриб пепельно-серого дыма с красной сердцевиной. Видно было, что там внутри все горит. Мне было приказано сосчитать пожары. Черт побери, я сразу же понял, что это немыслимо! Крутящаяся, кипящая мгла, похожая на лаву, закрыла весь город и растеклась в стороны, к подножиям холмов.
Ддрпсон. У меня прямо-таки перехватило дух.
Шумард. Все в этом облаке было смертью. Вместе с дымом вверх летели какие-то черные обломки. Один из нас сказал: «Это души японцев возносятся на небо».
Безер. Да, в городе пылало все, что только могло гореть. «Ребята, вы только что сбросили первую в истории атомную бомбу!» — раздался в микрофоне голос полковника Тиббетса. Я записывал все на пленку, но потом кто-то упрятал все эти записи под замок, и мало кому удалось их прослушать.
Кэрон. На обратном пути командир спросил меня, что я думаю об этом полете.
«Это похлеще, чем за четверть доллара съезжать на собственном заду с горы в парке Кони-Айланд», — пошутил я.
«Что ж, тогда я соберу с вас по четвертаку, когда мы сядем!» — засмеялся полковник.
«Придется подождать до получки!» — ответили мы хором.
Ван Кирк. Главная мысль была, конечно, о себе: поскорее выбраться из всего этого и вернуться целым.
Ферреби. Капитан первого ранга Парсонс и я должны были составить рапорт, чтобы послать его президенту через Гуам.
Тиббетс. Никакие условные выражения, о которых мы договорились, не годились, и мы решили передать телеграмму открытым текстом. Я не помню ее дословно, но там говорилось, что результаты бомбежки превосходят все ожидания.
dok34.ru
Moderator
Показуха мне лично не нравится.
Но если показуха снижает число попыток нарушений (вроде) в 10 раз - я принимаю это.
Показательное уничтожение гадящей в песочнице собаки - поможет ..соблюдению гигиены собаковладельцами? Если есть предупреждение заранее, и прежние меры типа .."кто замечен в песочнице с собакой - должен быть выдворен" не дали полезного результата?
Жалко собаку, если серьёзно.
Но так надо 🙂
Но если показуха снижает число попыток нарушений (вроде) в 10 раз - я принимаю это.
Показательное уничтожение гадящей в песочнице собаки - поможет ..соблюдению гигиены собаковладельцами? Если есть предупреждение заранее, и прежние меры типа .."кто замечен в песочнице с собакой - должен быть выдворен" не дали полезного результата?
Жалко собаку, если серьёзно.
Но так надо 🙂
Wilbur
Well-Known Member
Цитата:
Цитата:
Цитата:
Сейчас есть основания сомневаться в объективности таких цифр. Надо хотя бы год считать, и только через год, по итогам, сравнивать.
Вот только думается мне, что если эта мера останется на год, то эта мера значительно уронит рейтинги власти.
Заодно и проверим, что для властьимущих важнее: принципиальность в сжигании или рейтинг и проценты поддержки.
Не знаю. Этого вроде никто не делал, или мне неизвестно о таких случаях. Так что можем разве что гадать...
Цитата:
Кроме чинуш эта показуха, видимо, никому не нравится.
Цитата:
Показуха только 6-го началась, 2 дня назад. Когда успели статистику вывести?
Сейчас есть основания сомневаться в объективности таких цифр. Надо хотя бы год считать, и только через год, по итогам, сравнивать.
Вот только думается мне, что если эта мера останется на год, то эта мера значительно уронит рейтинги власти.
Заодно и проверим, что для властьимущих важнее: принципиальность в сжигании или рейтинг и проценты поддержки.
Последнее редактирование:
Новые комментарии
-
Качели - что это, и зачем понимать механизм Качелей?Ну это такое старинное... Как треугольник при созависимости. Религия - враг веры.(с.) "Сходил в церковь - получил невроз". По сути, она на то и... -
О "приговоре", или "один раз не гей*!"С одной стороны - пару-тройку раз переспать с человеком своего пола - это не гей* и не лесби. С другой - а в чем, собственно, приговор, живи, люби...
-
О "приговоре", или "один раз не гей*!"Вроде как сами самоприговариваются. Можно так смоделировать такого человека, парня, который мог бы это делать. И это не оч хорошая тенденция что ли.
LGBT*
В связи с решением Верховного суда Российской Федерации (далее РФ) от 30 ноября 2023 года), движение ЛГБТ* признано экстремистским и запрещена его деятельность на территории РФ. Данное решение суда подлежит немедленному исполнению, исходя из чего на форуме будут приняты следующие меры - аббривеатура ЛГБТ* должна и будет применяться только со звездочкой (она означает иноагента или связанное с экстремизмом движение, которое запрещено в РФ), все ради того чтобы посетители и пользователи этого форума могли ознакомиться с данным запретом. Символика, картинки и атрибутика что связана с ныне запрещенным движением ЛГБТ* запрещены на этом форуме - исходя из решения Верховного суда, о котором было написано ранее - этот пункт внесен как экстренное дополнение к правилам форума части 4 параграфа 12 в настоящее время.