Скажите пожалуйста, вы изволили упомянуть о Сицилии. Хорошая земля Сицилия?
<Жевакин>. А прекрасная. Мы 34 дня там пробыли. Вид восхитительный. Вообразите себе, вокруг это всё такие горы; внизу везде такие домики; тут этак деревцо или кипарисное или гранатное или другое какое-нибудь, и тут этакие италианочки, такие розончики, так вот и хочется сорвать поцелуй.
<Онучкин>. И образованные?
<Жевакин>. Отличнейше образованные. Бывало так идешь по улице. Ну, русский лейтенант, этак здесь эполеты, мундир там, золотое шитье. И эдакие красоточки черномазенькие. У них ведь у домиков балкончики, и крыши вот так как пол совершенно плоские. Так это, бывало, там сидит какой
розончик. Ну сам так, чтобы не ударить лицом в грязь, ну раскланяешься, и она этак (кляняется и размахивает рукою). Ну натурально этак одета, здесь у ней тафтица, там прочие дамские украшения. Шнуровочка, так это всё.
<Онучкин>. А язык-то? На каком языке они говорят?
<Жевакин>. А язык, ну язык разумеется французский.
<Онучкин>. И барышни все по-французски говорят?
<Жевакин>. Все без исключения. Вы, может быть, не поверите тому, что я вам скажу. Но вот я готов сей же час клясться, чем угодно: мы жили 34 дня и во все тридцать четыре дня ни одного слова не слышал от них по-русски.
<Онучкин>. Что вы говорите?
<Жевакин>. Я вас уверяю сурьезно. Да чего, уж я не говорю о дворянах ну и прочих синьорах или их офицерах. Но возьмите нарочно простого тамошнего мужика, который перетаскивает на шее всякую дрянь, попробуйте ему скажите: «дай, братец, хлеб», не поймет, ей богу не поймет. А нужно для этого непременно сказать ему по-французски.