история началась с отца Джини, Кларка Уайли. Он вырос в приюте на побережье Тихого океана и работал механиком на линии сборки летательных аппаратов в Лос-Анджелесе. Его женой стала Айрин Оглсби: она была на 20 лет младше Кларка и незадолго до свадьбы мигрировала на юго-запад США. Уайли ненавидел шум и не хотел детей. Но они появились. Первая девочка умерла во младенчестве после того, как ее оставили одну в холодном гараже. Второй ребенок умер в результате родовой травмы. Третий мальчик по имени Джон выжил, а пять лет спустя родилась девочка, которая впоследствии стала известна миру под именем Джини.
Когда в 1958 году мать Кларка погибла под колесами автомобиля, мужчина впал в ярость и паранойю. Он издевался над Джоном и запер свою двухлетнюю дочь одну в маленькой спальне, где та едва могла двигаться. Отец привязывал девочку к горшку или надевал на нее своего рода смирительную рубашку и помещал ребенка в самодельную кроватку с проволочным каркасом. Любые попытки издать хоть какой-нибудь звук жестоко пресекались кулаками и палкой.
Запуганная и полуслепая супруга Айрин решилась бежать в 1970 году. После того как женщина перешагнула порог департамента социальной защиты, события понеслись одно за другим. Уайли предъявили обвинение в жестоком обращении с детьми, и он застрелился. В предсмертной записке была лишь одна фраза: «Мир никогда не поймет».
Находившуюся под судебной опекой Джини перевели в детскую больницу Лос-Анджелеса. Педиатры, психологи, лингвисты и другие эксперты со всей страны стремились получить разрешение для того, чтобы осмотреть и попытаться помочь ей. Девочка была уникальной возможностью изучить развитие мозга и речи — процесса становления человеческой личности с помощью языка.
Джини знала несколько слов: «синий», «оранжевый», «мама» и «иди», но в большинстве случаев молчала и не выражала никаких эмоций. Девочка передвигалась так называемой «кроличьей походкой», не контролировала мочеиспускание, ходила под себя при малейшем стрессе и постоянно мастурбировала – своеобразный защитный механизм психики. Врачи признавали, что перед ними самый травмированный ребенок за всю историю медицины.
Тем не менее, Джини развивалась. Она научилась играть, жевать и одеваться, ей нравилось слушать музыку. Ее словарный запас расширялся. Кроме того, она пользовалась картинками, чтобы выразить свои мысли, если слов не хватало. Результаты тестов на интеллект также радовали врачей.
«Язык и мысли отличаются друг от друга. Для многих из нас мысли имеют вербальное выражение. У Джини все было иначе. Но существует много способов мыслить, — рассказывала Кёртис, одна из немногих исследователей, которая до сих пор жива. — Она не была глупой. Она могла разложить картинки таким образом, чтобы получилась история. Она создавала разные сложные конструкции из палочек. У нее были и другие признаки интеллекта». Ее любопытство и сила духа очаровали даже больничных поваров, санитаров и другой медперсонал.
На своем примере Джини удалось доказать, что словарный запас не поздно пополнять никогда. Однако грамматика и построение предложений ей не давались никак, так что ученые все больше склонялись к мнению о том, что научить ее говорить полноценно уже не удастся – механизм связной речи формируется в период с 5 до 10 лет. Явного прорыва так и не произошло.
В 1972 году финансирование исследования было прекращено, и Джини отправили в приемную семью. Потом Джини забрали в другую семью, а затем последовала череда государственных учреждений, куда остальным исследователям вход был настрого запрещен. Вскоре все достижения Джини сошли на нет, возможно, без дальнейшей надежды на восстановление.
В начале 2000-х СМИ сообщили, что Джини содержится вместе с 6-8 другими пациентками в частном специализированном заведении для взрослых, расположенном в южной Калифорнии, и о ней там хорошо заботятся. Она может произнести всего несколько слов, но хорошо помнит язык жестов, которому её научили в 1970-х годах.
...что послужило причиной резкого ухудшения состояния?