Флуд-бар. Тема обо всем и ни о чем.

[dok34.ru]

"В живой природе горилла ударом кулака способна убить наповал годовалого мамонта (проводились эксперименты). Не занимаясь физзарядкой, не будучи записана ни в какие спортклубы, поедая даже не мышей – за ними гоняться надо – а простых доступных вошей с тела коллеги, сидящей у основания пальмы, горилла развивает чудовищную физическую силу, накапливает невероятную мышечную массу. Если даже гориллу-середнячка, занимающую в стаде социальную роль валета, - ну, типа не то и не это - побрить и сфотографировать, мировое движение бодибилдеров можно закрывать. У них просто шансов нету, ни единого, хоть со спортпитом, хоть с машиной Смита, хоть с обоими. И это валет! Чего уже говорить о вожаке стаи… Он пару-тройку небольших львов может растерзать при благоприятном раскладе. А человек и с большой собакой не справится, не говоря уже об отключении водопровода.

Или лестницы. Опять же! Часто, в произведениях деятелей Просвещения, таких, как Жан (Жак? – авт.) Руссо, Вольтер, Бомарше – хм, сплошные французы, это отчего так? – можно встретить упоминание лестницы. В природе, говорят они, нет лестниц. Но человеческий разум, воспаривший над костной материей, изобрел лестницы, и теперь подъем на второй этаж не составляет труда.

Но ведь это с одной стороны. С другой стороны, вставшая на две ноги и изобретшая лестницу обезьяна уже через три поколения превратилась в рахитозную дохлятину суицидального поведения. Которую даже мелкий разбушевавшийся кот может привести в постыдное бегство. Если сегодня перед вами пышущий здоровьем молодой человек подтянет на перекладине вес своего тела одной рукой, путевка на областные соревнования ему обеспечена. Но ведь самая распоследняя обезьяна это делает, не задумываясь, не ставя себе это в заслугу, не получая за это почетные грамоты или приводы в милицию, в зависимости от профиля деятельности.

Или вот часто говорят. Что вы прете против прогресса, отбери у вас сейчас телефон, вы зарадовались бы? Как бы вы жили без навигатора?

Но ведь, елки, жили же. Даже на моей памяти. И общались, и оказывали друг другу знаки внимания, реальные, в реал тайм, как это не покажется сейчас странным. На природу ходили, не боялись медведей. Жили. И до нас люди жили. Моя бабушка была не менее жизнерадостным человеком, чем я. Гораздо более жизнерадостным, на самом деле. До 60-ти лет не зная, что такое магнитофон.

Сейчас будет ключевой момент данной статьи, прогрессорам приготовиться напрягать свои извилины, выйдя за узкие рамки чашки Петри. Кстати, он еще Древним Египтом занимался, этот Петри, вы в курсе? Обмерил там все.

Сейчас я буду опровергать главный тезис прогрессизма – что без прогресса моя жизнь была бы чудовищным адом, а так она становится все лучше и лучше.

Но, чтобы не отвертелись, я пойду по пути не Сократа, который всегда стоял за синтез – поэтому Марка Аврелия и назвали стоиком, - а по пути Аристотеля, зубодробительная скукота произведений которого стоит бесполезности их мессиджа. Итак, по пунктам:

1. Прогресс есть процесс приобретения знаний человечеством, имеющий поступательных характер и последовательно улучшающий жизнь людей.
2. Конца этому не видно, ибо познание с практической точки зрения бесконечно. В любом случае, достигнутое на сегодня, будет улучшено завтра, и прогресс точно не остановится послезавтра.

Данные пункты прогрессизма выявлены лично мною, и вскорости я получу на них патентное право обладания - как таковое. В задо кументированном виде и с настоящей печатью.

Итак.

С очевидностью, данные пункты опровергают друг дружку. Ну это как взять мороженое, и сделать его приятнее и слаще, еще приятнее и слаще, бесконечно приятнее и слаще. Вырвет же на вполне конечном отрезке времени.

Более того! Обычно рассуждение такое – вот взять тебя сейчас, и кинуть в 14-й век. Когда не было ни телефонов, ни других приспособлений, ни зеленки, ни современной медицины, и у людей вместо ожирения, рака и какого-то там сумеречного склероза в 70 – чума, черная оспа и посажение на кол, так что и до 40 не доживешь.

Казалось бы, неопровержимый аргумент. Но! Это вообще не аргумент. Поясняю.

Зачем смотреть в прошлое? Как прогрессисты, давайте посмотрим в будующее!

Исходя из пункта два, через тысячу лет прогресс дойдет до черти знает куда. И люди тогда будут смотреть на вас точно так же, как вы сейчас смотрите на людей, живших сколько-то там лет назад. Они тоже не смогут понять, как можно было жить в той примитивной мучительной клоаке, в которой мы с вами сейчас живем. Но ведь живем же. Ну так и раньше люди жили.

А еще через 2000 лет вообще запретят смотреть, как люди жили за тысячу лет до этого (через 1000 после нас), поскольку это будет повреждать нежные нервы современников.

Что же мы имеем? Мы имеем людей, которые ужасаются, как можно было жить 1000 лет назад, при этом живут себе сейчас как ни в чем ни бывало, а через тысячу лет опять будут жить себе люди, ужасающиеся, как люди жили 1000 лет назад.

Если это выразить в математической формуле, то прогресс, находясь в обеих сторонах уравнения, сокращается, и выходит, что человек живет в том, в чем живет, а остальное – пустопорожняя тупорылая брехня.

Вывод такой, что можно жить в любое время, главное, быть человеком (примечание в верхней строке). Остальное приложится.

Примечание в верхней строке говорят, так жил Баранкин.

Комментарий автора:
В данной статье автор еще не говорит о вреде разума, влекомом забивающимся в бесхозную душу идеям. Это тема отдельной естественно-научной диссертации."
...тема многих печалей от многой мудрости и пр🙂

 

[dok34.ru]

"На днях совместными усилиями четыре французские разведки подготовили шестнадцатистраничную совершенно секретную (а как же иначе) докладную записку о "российской угрозе и вмешательстве России в дела Франции" и направили ее министрам.

От министров этот документ, окрещенный журналистами "ужасающей запиской французских спецслужб", благополучно перекочевал сначала на страницы газеты L'Express, а затем, сея смуту и панику среди журналистской братии, - и во все остальные СМИ.

На поверхности, вроде бы, всё предельно ясно и буднично: спецслужбы, обеспокоенные масштабом подрывной деятельности, бьют в набат и предупреждают своих министров и парламентариев о неисчислимых бесчинствах, творимых на французских просторах российскими спецслужбами.

Из записки, подготовленной в том числе с участием DGSI (той самой разведывательной службой Франции, руководитель которой, если, верить основателю Телеграмма Дурову посетил его в номере отеля и слезно умолял вмешаться в выборы в Румынии) россияне не без гордости смогут узнать, что именно деятельность наших спецслужб стала причиной всех бед Франции.

Этьен Жирар (журналист, которому "слили" доклад) в эфире SudRadio рассказал слушателям и дрожащему то ли от возбуждения, то ли от страха ведущему некоторые пункты совершенно секретного документа. Передача так и называется "Агрессия Путина во Франции. Ужасающая записка секретных служб".

Этьен Жирар (справа)

Ведущий: "Это же не просто записка спецслужб, это - настоящая черная книга Путина, и она в деталях рассказывает, как вот уже несколько месяцев Россия ежедневно атакует Францию. Все эти факты задокументированы, и они ужасают. Складывается впечатление, что русские атакуют нас повсюду, денно и нощно, так ли это, Этьен?"

Этьен Жирар (дает интервью по телефону, на скриншоте - его фото со слегка дебиловатым видом, которое предоставляется зрителям на обозрение во время передачи, - выбор команды SudRadio, а не автора этих строк): "Содержание записки просто умопомрачительно. Да, русские атакуют Францию постоянно и повсюду. Они делают это под водой (подключаются к подводным кабелям), в воздухе ("заманивают в ловушку" самолеты, чтобы те потерпели катастрофу), в космосе они то же заманивают в ловушки спутники, в киберпространстве русские также атакуют - из-за чего некоторые государственные агентства в марте 2024 года не способны работать целыми днями...

Русские проникают на рабочие места французов - занимаются шпионажем, взлом и хищением компьютеров, вербовкой агентов, похищением документов, информации.

Их цель очевидна - помешать работе государственных структур и нормальному течению жизни французов, помешать нормальной работе больниц. Они, когда могут, отключают электроэнергию, лишают французов интернета. Их цель - максимально усложнить жизнь французов...".

Для себя мимо ходом отметил, что в передаче не прозвучало обвинений (но, возможно, они остались за кадром) в причастности "руки Москвы" к появлению гигантской черной дыры размером в 50 миллиардов евро, которую в прошлом году неожиданно обнаружили в бюджете Франции. А тем временем обвинения продолжали сыпаться.

Этьен Жирар: "Спецслужбы предупреждают министров и депутатов: "Вы все стали целью... Не доверяйте никому... Вас могут использовать, чтобы погубить всю страну... "

Русские хотят похитить наши технологические секреты, их целью становятся наши институты... Центры исследований, очевидно, тоже стали целью русских... Они даже похитили документацию к орудиям "Цезарь", не критичную информацию, но все-таки похитили..."

Впрочем, при всей параноидальности озвученной в эфире секретной записки, в ней содержится, по крайней мере, один весьма любопытный и чрезвычайно полезный пассаж, достойный максимально широкого распространения во французских СМИ. Те, вместе с большей частью французских политиков, до сих пор думают, что мы блефуем, когда намекаем про имеющееся у нас ядерное оружие.

Этьен Жирар: "Руководители разведок нам говорят в записке: "До февраля 22 года мы думали, что угрозы России применить ядерное оружие - это блеф. Но после 22 года мы поняли, что Путин, и русские в целом, мыслят не так как мы, к ним нельзя применять наш образ мышления.

Русские могут совершать непостижимые с нашей точки зрения поступки, потому что они не способны даже представить себе, что могут проиграть в войне. Если они в какой-то момент почувствуют, что находятся в трудной ситуации, предложение применить ядерное оружие сначала на Украине, а потом и по всей Европе - непременно ляжет на стол Путина", - об этом нам говорят спецслужбы!"

Весьма примечательно, что именно эта часть секретного документа взбудоражила французское мейнстримное сообщество. Тут же на проукраинском телеканале LCI выходит передача под названием "Ужасающая записка спецслужб против Путина", посвященная исключительно пассажу об угрозе удара-возмездия по Франции.

Ведущий Дариус Рошбен (его позиционируют чуть ли не как главного специалиста по российско-украинскому конфликту, именно он интервьюировал Макрона по вопросам Украины в его последнем провальном трехчасовом выступлении на TF1): "Наши спецслужбы предупреждают, что Россия способна применить против Франции новое оружие... И эта угроза реальна! Мы часто в наших передачах говорили про гибридную войну, но теперь-то мы говорим про реальную войну, про самую что ни на есть настоящую! Мы говорим уже про ракеты, про конкретную угрозу, про массивную угрозу, про угрозу удара по территории Франции обычным, неядерным, вооружением..."

Дариус Рошбен.

Генерал Николя Ришу (бывший командир седьмой танковой бригады), вливается в хор паникеров: "Давайте не забывать, что Россия это еще и ядерная держава, и если они могут ударить по территории Франции обычными ракетами, то почему не могут это сделать с ядерными боеголовками? И даже если они решат потратить на нас треть своих боеголовок, это будет 2000 боеголовок, что мне кажется достаточно приличным количеством!"

Генерал Николя Ришу.

Поднять боевой дух собравшихся в студии французов захотела украинка Алла Поеди, известная своими нарративами о российской армии, состоящей, если верить ей, сплошь из маргиналов (цитирую): "не способных воевать заключенных, смертельно больных, бомжей и запутавшихся в кредитах должников", которые почему-то громят украинскую армию и угрожают всей Европе.

Алла Поеди

Алла Поеди: "Да что вы такое говорите, чего вы боитесь? Русские уже все свои ракеты давно отправили на Украину. Французские службы ошибаются и сгущают краски... Я думаю, что предупреждение спецслужб о возможном ударе русских - это дезинформация. Русские дезинформировали французские спецслужбы, чтобы те преувеличили степень российской угрозы и посеяли панику в обществе..."

О реакции французов на эти слова Аллы Поеди о преувеличении российской угрозы можно судить по скриншоту

Реакция участников передачи на слова Поеди о русских, вводящих в заблуждение французскую разведку.

Сирил Желитер (доктор исторических наук, специалист в области российской разведки) выразил общее отношение неукраинских гостей студии к словам Поеди: "Не надо упрощать, мы получаем информацию не от русских, а в том числе от американцев и полученную информацию перепроверяем".

Сирил Желитер.

Несмотря на язвительные улыбки и явное непонимание в студии, Алла Поеди завела свою старую песню: "Русская армия ни на что негодна!"

Непонятно каким образом оказавшаяся в студии LCI совершенно не мейнстримная директор редакции издания "Marianne" Наташа Полони, возразила до еще совсем недавнего времени неприкосновенной украинской медийной корове: "Давайте быть последовательными. Мы говорим, что армия России ничего из себя не представляет, и в то же время мы утверждаем, что она угрожает Европе. Так не бывает! Давайте уж выбирать что-то одно. И я не понимаю, с чего бы это, ни с того, ни с сего, не доверять сведениям нашей разведки?"

Наташа Полони.

Рено Жерар (журналист газеты "Фигаро") подхватил эстафету здравого смысла у Наташи Полони: "Я не знаю, годна на что-либо российская армия, как, впрочем, не знаю, на что пригодна французская армия. Но я точно знаю, что французская армия представляет из себя армию образцов вооружений. Российская армия - совершенно точно армия другого типа, это оснащенная, вооруженная армия, а не армия только образцов.

Алла Поеди и Рено Жирар: дуэль взглядов.

Ему было попытался возразить генерал Ришу: "Наша армия, конечно, я согласен с Рено Жераром, это армия образцов вооружений, но все-таки мы члены НАТО и у нас есть еще 32 союзника. Вместе мы представляем силу".

Генерал Николя Ришу.

Рено Жирар: "Да, видел я этих ваших союзников в деле... Среди них не так уж и много тех, кто готов по-настоящему сражаться. Я освещал все конфликты в Европе и не только. И я видел голландцев, которые отказывались идти в бой на Балканах, я видел немцев в Афганистане, которые также отказывались сражаться... Я знаю только две армии, солдаты которых готовы сражаться, то есть убивать и умирать. Это французская и английская армии, других я не знаю...".

Рено Жирар.

Уж и не знаю, с какой целью французские разведки включили в свою записку пункт о готовности России, в случае реальной угрозы, ударить по ее источнику, то есть по территории Франции, и зачем организовали утечку этой информации в СМИ, но эффект он точно на французов возымел. Желающих гореть в Геенне Огненной ни в студии SudRadio, ни на телеканале LCI не наблюдалось... Алла Поеди, понятное дело, не в счет."
...не моё🙂

 

[dok34.ru]

База противоракетной обороны в Редзиково. Кот в мешке?

База противоракетной обороны (ПРО) НАТО в польском Редзиково официально открыта 13 ноября 2024 года. На базе ПРО в Редзиково в 165 км от границы России размещены три системы вертикального пуска MK 41 VLS, каждая из которых оснащена восемью контейнерами с ракетами SM-3 IIA (всего 24 ракеты), радар

topwar.ru

...не моё, довольно подробно.

 

[dok34.ru]

"Человек живёт в физическом материальном воспринимаемом (видимом, слышимом, осязаемом, обоняемом) мире. Но, внутри его психики, непосредственно которое на него воздействует, он живёт в собственной психической матрице представлений об этом мире. Они могут быть (если сенсоры и психика в норме) достаточно точно отражать, что есть в материальном мире в действительности.

Прошлое, будущее, текущее социальное положение общества, политическое, экономическое и прочее - это информационные матрицы, которые ему навязывает общество. И канализацию (спектр, глубину, качество) этих матриц определяют те, кто контролирует каналы доставки информации о прошлом, будущем, текущем социальном положении, о политике, экономике и прочее.

Всё что человек не может воспринять лично, через свои сенсоры, не может проверить личным опытом - есть в той или иной степени достоверности/ложности предоставленные, навязанные информационные матрицы.

Простая вещь, человек (избиратель) не выбирает того или иного человека в орган власти (тот или иной), он выбирает предоставленную матрицу (портрет, личину, пиар продукт) этого человека из других таких же предоставленных матриц.

Пример другой, человек оценивает экономическое, социальное, военное, культурное и прочее.. положение общества, в котором он живёт через матрицы об этом, полученные через канализированные информационные матрицы.

Логичные, выглядящие как достоверные, логичные матрицы, не противоречащие логике, разуму, наученности (образованности) матрицы не обязательно отражают действительность таковыми, каковыми являются. Здесь дело в мастерстве тех, кто организует и формирует и доставляет эти матрицы потребителю.

Вся политика (т.н. демократия) строится на конкуренции достоверности различных матриц. И как только, кланы у власти, предоставляющие свои матрицы начинают проигрывать в конкурентной борьбе в предоставлении своих матриц конкурентам, они или повышают качество своих матриц или банально гасят возможности конкурентов предоставлять свои матрицы потребителям (электорату). "
...тема текущей картины мира.
Собственно важное, если к себе приложить 🙂
И вопрос логичный - каждый выбирает для себя, быть рабом этих матриц - либо освобождаться постепенно от рабства🙂

 

[dok34.ru]

"А. И. Вдовин, профессор МГУ имени М. В. Ломоносова.

Советский Союз проводил политику по сближению национальностей, по выравниванию уровня их социального, экономического и культурного развития, что требовало определённых жертв со стороны русского народа. Но именно эта политика сегодня стала поводом для упрёков, критики и спекуляций.

Обвинения в адрес России в том, что она была колонизатором не лучше Англии и других стран, не имеют под собой оснований. Председатель Совнаркома СССР и РСФСР А. И. Рыков так характеризовал отношение царской России к малым народам: «Колониальная политика, например Великобритании, заключается в развитии метрополии за счёт колоний, а у нас – колоний за счёт метрополии».

Историк Б. Н. Миронов убедительно показал, что правительство дореволюционной России «с помощью налоговой системы намеренно поддерживало такое положение в империи, чтобы материальный уровень жизни нерусских, проживающих в национальных окраинах, был выше, чем собственно русских, нерусские народы всегда платили меньшие налоги и пользовались льготами». Безусловно, налоги, даже меньшие по величине, чем для русских, могли восприниматься национальными меньшинствами слишком обременительными и неприемлемыми, но это не отменяет того факта, что налоги эти были более щадящими, чем для основной массы населения империи.

Н. И. Бухарин, выступая на XII съезде партии в 1923 году, говорил о том, что русский народ необходимо искусственно поставить в положение более низкое по сравнению с другими народами и этой ценой «купить себе настоящее доверие прежде угнетённых наций». М. И. Калинин в 1920-е годы призывал поставить малую национальность в «заметно лучшие условия» по сравнению с большой. Эти установки в той или иной мере проводились в жизнь до тех пор, пока существовал СССР, и вряд ли стоит сомневаться, что такая политика явилась одной из причин распада СССР в 1991 году.

При обсуждении союзного бюджета в конце 1920-х годов А. И. Рыков возражал против значительно более быстрого роста бюджетов остальных национальных республик по сравнению с ростом бюджета РСФСР и заявлял, что считает «совершенно недопустимым», что туркмены, узбеки, белорусы и все остальные народы «живут за счёт русского мужика». В духе национальной политики тех лет его выступление было расценено как проявление «великодержавности». На объединённом пленуме ЦК и ЦКК в июле-августе 1927 года Рыков заявлял, что РСФСР «наиболее отсталая из республик по оплате культработников… а наиболее передовые – Украина и Закавказье». Попытка выровнять положение была расценена украинскими товарищами не иначе как великодержавный шовинизм. «Было правильно, – с сарказмом говорил Рыков, – когда в Тамбовской губернии получали на 40–50 рублей меньше, это было в интересах национального самоопределения, а когда получают на 2–3 рубля больше, то это – великорусский шовинизм».

В государственной политике СССР в этом отношении ничего не менялось и в послевоенные годы. Например, в декабре 1971 года Главный маршал авиации А. Е. Голованов в беседе с В. М. Молотовым посчитал неправомерным, что «в социалистических государствах в два раза выше прожиточный уровень, чем у нас. Мы что, всё время будем пояс затягивать?» Молотов поправил, что не в два, а в полтора раза, и расценил это «правильным соотношением»: «Я считаю, что мы заинтересованы, чтоб у них так было. Другой пример. Наши прибалтийцы живут на более высоком уровне, чем москвичи. И нам это необходимо. Это политика, соответствующая интересам Москвы... Если мы будем ждать или рассчитывать, что прежде поднимем свой уровень, а потом будут на нас равняться, – мы не коммунисты, а националисты».

«Правильное соотношение» выдерживалось до последних дней существования СССР. Это наглядно иллюстрируется и данными о формировании бюджетов союзных республик, и соотношением произведённого и потреблённого ВВП в каждой из них."
...немного про ...кто равнее, и что искусственное качание Качелей, хоть в гендерном, хоть в национальном - даст откат 🙂

 

[dok34.ru]

ДО СЕЙЧАС



"Официальный сайт Кремля и страницы администрации президента в социальных сетях вернули на изображение государственного герба России православные кресты, ранее отсутствующие на сайте. Решение принято после массовых жалоб известных деятелей культуры и патриотов.

Первоначально пользователи обратили внимание на стилистическое изменение герба, при котором кресты на коронах орла и державе выглядели как ромбы.

Особо недовольны были Никита Михалков, назвавший изображение герба «цыплёнком табака», и певец Владислав Москальков, подчеркнувший исчезновение религиозных символов.

В результате администрация президента оперативно внесла изменения в дизайн герба, восстановив православные кресты"

 

[dok34.ru]

"Философия, как и любое другое более или менее опосредованное чем-то течение человеческой мысли, имеет свои ограничения, или «границы», заступать за которые не комильфо (comme il faut – фр. «так, как следует»). Правда, определить эти «ограчения» довольно трудно, потому что вроде как философии, девке шебутной и хохотливой, позволяется многое, если не всё на свете. Я вот с трудом, честно говоря, могу себе представить, чтобы философия чего-то «боялась», к примеру, или «опасалась», или даже «не хотела». Я имею в виду, конечно, разных философов, личностей-сущностей, людей. Некоторые из них, конечно, чего-то там побаиваются, опасаются, но много и других людей, которым всё пох (в плане наложения на них ограничений). В целом же картина выглядит вовсе не сумрачно, а вполне себе ярко.

На это накладывается, конечно, ещё специфика философских рассуждений, которые бывают столь «запутаны» для средней читающей публики, что разглядеть в них ту или иную «ересь» практически невозможно. Мозги сломаешь в поисках. Проще отринуть их оптом в сторону, нехай себе «балуются». Поэтому ныне философия, вот как ни странно это может прозвучать – одна из самых «свободных», в плане отсутствия ограничений, территория мысли. Это многого стоит, между прочим, потому что человек обычно ищет свободу, ну такова его природа, он не очень любит всякие ограничения, стремится их избежать или отринуть.

Вот и, казалось бы, ну как в таких «тепличных» условиях философии на что-то там жаловаться? Она, собственно, и не жалуется. Это я, вредный, пытаюсь думать наперёд, в том числе и о таких несуществующих вроде вещах, типа ограничения в философии. Но повторю, с моей точки зрения они есть. Я имею в виду самоналагаемые на себя философами ментальные ограничения. Их есть несколько даже, а не одно и не два.

Ограничение первое, смешное. Любому практикующему философу довольно трудно отрешиться от мысли, что философия – есть вообще-то НАВЕРШИЕ всех остальных... даже не наук, а течений мысли. Ну коробит философов даже намёк на безсмысленность и безполезность его любимой философии – кем бы это ни было высказано! Занимаясь философией – философы преисполняются гордостью и важностью того, что они «делают» (размышляют). Можно обратить внимание не на то, что ЧТО именно они делают, а вообще: просто занимаются этим. Ну и когда в эту ИХ сторону пускаются ёрнические стрелы... довольно неприятно. Впрочем это обычная житейская ситуация, никакому человеку не нравится, когда какой-то гном со стороны смеет насмехаться над тем, что человек любит, знает и этим занимается.

Поэтому в философии, как ни в какой другой... ни в каком другом течении мысли, крайне важна самоирония, злостный цинизм, наплевательство и прочие штучки, совокупно сводящиеся к образу философии, который я привёл в самом начале (про девку-хохотушку). Причём, что любопытно, всё это голимое хулиганство мало кто замечает – мысли слишком сложны для обычного мгновенного восприятия. Над ними обычно останавливаешься, они не идут «сами по себе». Даже, если ты сам – философ.

Ограничение второе, ещё более смешное. Дело в том, что философические вопросы возникают в голове лишь у того человека, у которого появляется или уже есть свободное время для ничегонеделания. И его мыслительный процесс, как бы сам собой и для себя же, начинает «наступать». Или «задирать». Или «втыкать соломинку в анал». Избавить себя в таком случае от наступления на мозг философии уже становится достаточно трудно: никакая другая занятость чем-нибудь житейским – уже не спасает. Мысль постоянно возвращается к философии. Другими словами, философия – это болезнь, и болезнь – заразная (философствующий забрызгивает своим «слюномыслевыделением окружающих). Здравомыслящему философу достаточно трудно признаться самому себе, что он – болен. И ещё и заразен. От этого, как я уже говорил, спасает лишь пофигизм, типа абсолютного. Всё другое – паллиативы.

Заниматься после этого философией, осознанно понимая при этом, что ты УЖЕ серьёзно болен психически – занятие, требующее смелости, самоуважения... и правильно: полного ментального безстыдства. Поэтому-то нефилософы, а люди, просто глядящие со стороны, не так уж и неправы, смея утверждать, что философы – это люди, профессионально низводящие, или выводящие, или переводящие простоту в сложность. Потому что следом возникает довольно логичный вопрос: а кому это надо-то? Им самим, что ли? А для чего, собственно? Так и возникает неприязнь к философии, если упростить.

Ограничение третье очень серьёзное. Дело в том, что пьедестал, куда себя по собственному желанию поставила философия НАДО всеми остальными как бы мыслепотоками – достаточно шаткий. Все философы это знают, поэтому им и приходится доказывать свою, даже утилитарную иногда, нужность. Хотя на самом деле они никому не нужны, кроме самих себя. Это ограничение, слава Богу, в последнее время стало сильно ослабевать. Дело в том, что мыслепотоки, когда-то весьма разъединённые промеж себя, начали сближаться понемногу, принимая слабые очертания в виде намёка на вообще-то ЦЕЛЬНОСТЬ всего.

Я имею в виду, что всё больше и больше появляется мыслесвидетельств о том, что одна за другой «науки» всё ближе и ближе приближаются к... философии (или она к ним, что неважно). А в некоторых моментах некоторые «науки» даже воспринимают когда-то очень абстрактные термины философского порядка за величины! И наоборот: философия воспринимает в свой словотворческий ряд массу значимых понятий из когда-то весьма далёких от неё областей. В общем, сближение происходит. А что это означает? А означает это то, что философия, из разряда занятий довольно безполезного плана, плавно переходит в занятие весьма интересное. В частности, становится ясно, что при рассмотрении того же ИИ, или физики, или биологии от некоторых философских рассмотрений и выводов-теорий-догадок уже и не отмахнуться.

Соответственно, к этому ощущению постепенно подтягивается и самый разный народишко, который ранее при слове «философия» мог только плеваться. Но вот незадача, «пьедестал»-то философский ещё не разрушен, он остаётся, он сохраняется глыбой ментальности важных-преважных философов. Ну и начинаются, не могут не начаться, разные смешные стычки. Дело в том, что за годы существования-развития философии у неё накопился преогромнейший багаж всякой херни, не только многократно обсосанной со всех сторон, но и доводящий любого вновь испечённого менталиста-мыслителя до белого каления. Я вовсе не шучу! Чтобы лишь освоить весь философский запас «знаний», всю эту безсмысленную череду восхождений и отступлений от смысла жизни, картины мiра и прочего, прочего – человеку мало его собственной жизни.

В случае же прикосновения к философии инструментами сарказма, издёвки и иронии из преогромнейшего хранилища святых философских истин может вытечь столько многовекового гноя, что надо лишь подождать, пока это всё стечёт в небытие, чтобы узреть, наконец то, что начинает сверкать неким приближением к искомому.

Любой профи знает по своей профессии, что в ней, любезной, собраны не только алмазы, ни и куча говна, предрассудков, маразмов и прочих «порхающих» туда-сюда, закрывающих чистое небо, идиотизмов. Избавиться от них достаточно трудно, потому что начинающие профи, только становящиеся постепенно ими, вынуждены обращать внимание на всё это «летающее» дерьмецо. Это потом, по мере набирания опыта, они понимают и начинают различать «зёрна от плевел», но поначалу... всё не так, в общем.

Такая же ситуация и с философией. Принимающийся за неё неофит (новичок, только начавший прикасаться к безднам мысли, эпопт ёпта) может быть запросто снесён ВАЛОМ сентенций, по сути, обыкновенного кала-фекала, который проще отринуть в самом начале, чем быть загруженным им по самое не балуй впоследствие. Я снова не шучу. Погрузившись в философию, довольно легко «попасть», что называется в «сети» всего самого разного, но вот продираться сквозь них будет достаточно трудно (если вообще возможно).

Поэтому-то лучше всего приступать к философии, ежели возникнет желание, со стороны СВОЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО взгляда, уже полученного, обточенного и прекрасно понимаемого в нюансах. «Чистая» философия смердит не по-детски. Приближение же к философии со стороны «чистоты» своей уже прекрасно понимаемой в тонкостях профессии – избавит любого от ненужных ментальных страданий.

Да, я вовсе не забыл про здоровую долю цинизма, которую тоже следует вырабатывать в себе, как основу. Этим пожеланием и завершу, пожалуй."
...не моё🙂
Взгляд🙂

 

[dok34.ru]

Записка председателя Государственной думы М. В. Родзянко Николаю II об экономическом положении России. | Проект «Исторические Материалы»

istmat.org

... продразверстка, кем придумана 🙂

 

[dok34.ru]

"Сказ о том, как Барон Мюнхаузен взобрался на Пик Острия Сознания, вооружённый только Большим Отвесным Апломбом​

или Задача трёх обратных маятников

Метафизико-инженерный эпос, в котором Барон Мюнхаузен предстаёт в роли квантового героического шутника, путешествующего по ландшафтам сознания и субпространства с той лёгкостью межушного ганглия, что возникает после мыслевитации на сверхпроводящих парадоксах.

Цикл “Хм... — Ага!” состоит из трёх метастабильных состояний сознания:
"Хм...": Предвосхищение Понимания — мгновение, когда разум стоит на краю осознания, но ещё держится за перила скепсиса.
"Ага!": Скачкообразный Катартезис — момент, когда внутренняя молния озарения загорается в банке с сарказмом.
"…": Постосознательная Пауза — тишина, где эхо смысла продолжается уже без участия сознания.
Хроники Вонки.

Восхождение​

В те времена, когда облака ещё сомневались в своих очертаниях, а вершины гор были столь остры, что им требовалась точилка, Барон Мюнхаузен решил совершить очередное невозможное — взобраться на Пик Острия Сознания.

Путь был непроходим. Ни каната, ни лестницы, ни даже здравого смысла — ничего не вело к вершине. Тогда Барон извлёк из сюртука свой Большой Отвесный Апломб — прибор редкой конструкции, излучающий самоуверенность в радиусе восьми парадоксов. Этот апломб не только указывал вниз, но и вглубь сущности самого направления, которое считалось «вверхом» лишь условно.

Но и этого было недостаточно!.

Чтобы достичь вершины, необходимо было удержать равновесие на трёх обратных маятниках. Эти устройства — капризные создания из царства динамической нестабильности — могли поддерживать устойчивость только в постоянном неравновесии. Каждый маятник требовал отдельного внимания: один — абсолютной уверенности, второй — крайнего сомнения, третий — иронии, направленной на первые два.

— «Простой случай управляемой катастрофы», — заметил Барон и стал балансировать: одной рукой вращал колесо причинности, другой подкармливал сомнения бутербродами с парадоксом, а ногами, словно дирижёр, держал ритм мысли.

В какой-то момент, игнорируя все законы Ньютона, Эйлера и порядочности, система обрела гармонию. Обратные маятники начали петь хором гимн стабильной нестабильности, а Апломб указал направление, которое оказалось ни вверх, ни вниз, а вовнутрь и наружу одновременно.

Так, миновав границу рационального и перескочив через флагшток логики, Барон оказался на вершине. Оттуда открывался вид на то, что обычно прячется за границами осознания: чудовища неопределённости играли в шахматы с архетипами, а само время плело себе косу из последовательностей и случайностей.

Барон снял шляпу, поклонился горизонту и произнёс:

— «Истинное равновесие — это когда тебя качает, но ты всё равно держишь спину прямо».

Барон, Парашют и Многомирный Манёвр​

Спуститься с Пика Острия Сознания было делом не менее изысканным, чем забраться. Обычный спуск здесь был бы неуместен, как банальность на симпозиуме синестезии.

Поэтому Барон открыл свой парадоксальный парашют, сшитый из композитных мембран, сотканных на грани квантовой неуверенности и инженерной дерзости. Его ткань напоминала сверхлёгкий мысленный графен — материал, из которого строят мосты между несоединимым. Края были обшиты полосами сверхпроводников, охлаждённых до температуры абсолютного здравого смысла (0K±ирония).

Парение началось сразу после активации вихревой мыслевитации. Стоит отметить, что мыслевитация активировалась не автоматически — нужно было подумать настолько глубоко, чтобы собственное мышление стало антеннами для гравитационных анекдотов. После одного особенно удачного мысленного каламбура (который, к сожалению, одновременно произошёл и не произошёл), парашют надулся как Вселенная при инфляции.

В этот момент, надо признаться, произошла дефазировка субличностей: физическое тело Барона плавно спускалось к долине, в то время как его сознание осталось на острии иглы, где вершина соприкасается с бесконечным.

"Сколько баронов вмещается на острии иглы?" — спросила одна из субличностей Барона у другой.
— "Сколько пожелаешь, лишь бы они не пытались друг друга убедить."

Три маятника, три слона и Большая Черепаха Метафизики​

Три обратных маятника продолжали свою работу даже после разделения. Их функция была больше, чем стабилизация системы — они удерживали по одному ментальному Слону. Эти Слоны не были обычными: один стоял на фактах, другой на ощущениях, третий — на хаосе. Вместе они составляли конструкцию, балансирующую на Большой Черепахе, которую давно уже никто не видел, но все описывали в разных терминах.

«Это тристабильная система, как гиродин, но с переменным направлением времени и множественным выбором наблюдателя», — тихо прокомментировала Черепаха, но никто этого не услышал, ведь Черепаха всегда говорит в тишине между мыслями.

Срыв с этой конструкции означал бы немедленное падение в бездну бессмысленности — туда, где только мемы, эхо смыслов и вечный рикошет незаданных вопросов. Барон, к счастью, был на это вакцинирован сарказмом с детства.

Раса Омни и всенаправленный переход​

"Вовнутрь и наружу одновременно" — это не просто направление. Это топология сознания, связанная с расой Омни — существами, которые обитают в модифицированных Многомирах, но при этом сохраняют синхронность своих вероятностей.

Каждый представитель Омни существует одновременно в:
созерцании,
действии,
и постиронии.

Это делает их идеальными навигаторами сознательных пространств. Барон, возможно, сам является полукровкой из рода Омни, ибо только тот, кто одновременно и шут, и философ, и инженер парадокса, может двигаться омнинаправленно по тонкой игле бытия.

Эпилог первого витка: Возвращение тела, задержка сознания​

Когда тело Барона достигло долины, оно обернулось, но взор его был пуст. Сознание, оставшееся на вершине, продолжало созерцать — его состояние напоминало настроенный до резонанса интерферометр души, где каждый луч смысла пересекался с его отсутствием.

И только спустя время, в том числе вовнутренне-нелинейное время, сознание решило вернуться в тело. В момент слияния прозвучал лёгкий "пшш", словно открыли банку с сарказмом, и всё снова стало цельным... на один виток истории.

Ткань повествования принимает форму сама собой, как катушка смыслов, отпущенная под углом к гравитации осознания.

Обратные маятники, спор Слонов и исчезновение Черепахи​

I. Обратные маятники: устройство, запределье, ироническая нестабильность

Каждый из трёх обратных маятников представляет собой динамическую систему третьего порядка, с нелокальной обратной связью и парусами когнитивного сопротивления. Они настроены не на устойчивость в классическом смысле, а на саморегулируемую дестабилизацию: то самое состояние, в котором мысль не застывает, но и не ускользает. (см. тезисы Барона М.: «Стабильность есть смерть смысла», или лекция из цикла "Нелинейные колебания разума".)

Каждый маятник состоит из:
Вертела причинности (основной оси):

• выкован из необходимости, закалён в водах возможного;
• при вращении создаёт поля неопределённости, заставляющие наблюдателя усомниться в своей массе.

Маятникового плеча из гипотезы:

• длина зависит от наблюдателя;
• допускает одновременно логический перекос и эмпирический наклон.

Мембраны иронической стабилизации, также известной как "бровь Архимеда":

• при резонансе вызывает эффект ухмылки в состоянии неуверенности;
• один из источников "пшш"-эффекта при возвращении сознания в тело.

II. Три Слона: их спор, аргументы и угроза когнитивной гражданской войны

Они были стары, даже древнее Логоса.
Барон однажды заметил: «Эти трое держат Вселенную на себе, но им никто за это не платит — вот и спорят.»

Слон Первый, по имени Логик, требовал ясности, линейности и таблицы в Excel.

Слон Второй, Эмпат, настаивал на многозначности, взаимной верификации чувств и чайных церемониях.

Слон Третий, Хаос, предпочитал молчать, но иногда выкрикивал «ДА!» в ответ на любые вопросы.

Их спор о том, что на самом деле удерживает Вселенную, длится миллиарды внутренних итераций:
Логик: «Формула первична, всё остальное — производное.»
Эмпат: «Формула без смысла — просто шрам на белом листе.»
Хаос (медленно, как грозовая туча): «Пшш…»

И всё это — на спине Черепахи, которая, как известно, давно уже ушла в сингулярность. Точнее, внутрь себя.

III. Где Черепаха?

Этот вопрос не риторический, но и не прямой.

Согласно мистической лекции Барона на Гиперболическом Собрании Омни, Черепаха вела поправку к реальности, пока та не свернулась в узел. Теперь она находится в состоянии интерференции с любым наблюдаемым смыслом — её можно почувствовать, но не доказать. Считается, что она — манифестация глобальной когерентности.

"Черепаха — это не то, на чём держится мир. Это то, почему он не разваливается каждый раз, когда ты в нём думаешь."

О спайсе, роли Омни и их навигации​

Не наркотик, не приправа, а психоэнергетическая субстанция, выделяемая в моменты высокоинтенсивного самоосознания. Омни использовали его как топливо для нейронавигации — мгновенной перестройки карты смыслов.

Спайс вырабатывается, когда субличности договариваются не драться, а пойти вместе смотреть на звёзды.
Или — когда Барон одновременно смеётся и осознаёт, что смеётся.

Омни, как известно, могут двигаться омнинаправленно, но только если уровень спайса в их метаэмоциональных резервуарах превышает порог контрадикции. Этот механизм был впервые описан в труде Барона «В поисках Спайса. Искусство самосогласованной дезориентации».

*"Апло́мб" - фр. aplomb — в буквальном смысле — отвесно, прямо, вертикально, равновесие, устойчивость, уверенность; линия, отвесная к плоскости горизонта; искусное удерживание в равновесии танцующих во время пируэтов, поднимания на носки, сальто-мортале и т. п."
...сказка - дурь, да в ней намёки, форумные 🙂

 

[dok34.ru]

"Викторианская эпоха в истории Великобритании (1837-1901) традиционно ассоциируется с высокими моральными стандартами, строгим соблюдением приличий и пуританской этикой, но мы должны осознать фундаментальный парадокс: именно в точке максимального напряжения моральных императивов, в момент наивысшего торжества пуританской этики, происходит диалектическое превращение добродетели в собственную противоположность. Это не просто лицемерие – это структурная необходимость идеологического поля, где публично декларируемая мораль функционирует как Большой Другой, требующий ритуального подчинения при одновременном тайном трансгрессивном наслаждении. Викторианская Англия представляет собой идеальный пример того, как общество, одержимое моральной чистотой, неизбежно производит свою тень – пространство аморальности, без которого сама мораль теряет свою символическую эффективность.

Что такое Британская империя, как не грандиозная попытка создания тотального символического порядка, универсума, где каждому элементу предписано строго определенное место. Здесь мы сталкиваемся с классической гегелевской диалектикой господина и раба: империя нуждается в "нецивилизованном Другом" как в негативном основании собственной идентичности. Эволюционная теория Дарвина была немедленно освоена империалистическим дискурсом потому что предлагала перенос социальных отношений в плоскость природной иерархии, создании иллюзии что имперская структура есть отражение законов природы. Особенно интересен здесь диалектический переворот, когда "бремя белого человека" оборачивается против самого белого человека. Настоящий объект колонизации – не туземец, а сам британец, который должен колонизировать собственную субъективность, подавить в себе все "животное", стать идеальной шестеренкой имперской машины. Это является классическим примером того, что Лакан называл "расщепленным субъектом" – субъектом, который подавляет собственное jouissance (способность к наслаждению) во имя Большого Другого, но именно в этом акте подавления обретает извращенное наслаждение.

Давайте рассмотрим эту странную одержимость викторианцев "одеванием" предметов интерьера. Ножки пианино драпируются тканью, повсюду скатерти, ковры, чехлы. Даже слово "ножка" заменяется эвфемизмом "лимб". Это не просто причуда – это симптом. Здесь мы видим то, что можно назвать "фетишистским отрицанием": я знаю, что ножка стола – это просто ножка стола, но все-таки... она должна быть покрыта, чтобы не вызывать непристойных ассоциаций.

Репутация в викторианском обществе функционирует как своего рода символический капитал, но с извращенной логикой: ценность репутации прямо пропорциональна усилиям по сокрытию ее изнанки. Чем безупречное публичный образ, тем интенсивнее тайное наслаждение его нарушением. Стыд здесь работает не просто как негативный регулятор, но как позитивный производитель желания. Именно запрет конституирует объект желания как запретный, и именно в этой запретности коренится его либидинальная привлекательность.

В викторианском воображаемом женщина занимает место невозможного объекта – она одновременно и асексуальный "ангел в доме", и воплощение разрушительной сексуальности. Эта антиномия не случайна – она отражает фундаментальное противоречие мужской субъективности. Мужчина проецирует на женщину то, с чем не может справиться в себе самом: собственную кастрацию, собственную нехватку.

Абсурдное утверждение доктора Эктона о том, что "большинство женщин не обременены какими-либо сексуальными чувствами" – это не просто ошибочное медицинское мнение, это необходимый идеологический конструкт. Викторианскому мужчине необходимо верить в асексуальность "порядочной" женщины, чтобы поддерживать иллюзию собственной цельности. Проститутка же необходима как экран для проекции подавленного jouissance, как локализованное пространство разрешенной трансгрессии. Здесь мы сталкиваемся с классическим примером того, что Лакан называл "pas-tout" – логикой "не-всё". Женщина в викторианском воображаемом существует как "не-всё", как то, что ускользает от символической кастрации и потому представляет угрозу для фаллического порядка. Отсюда этот навязчивый контроль над женской сексуальностью – не потому, что она отсутствует, а именно потому, что она воспринимается как избыточная, неподконтрольная, угрожающая.

Невроз – это не побочный продукт викторианской морали, а ее структурная необходимость. Истерия, которая расцвела в викторианскую эпоху, была не "женской болезнью", а симптомом социального антагонизма, способом артикуляции того, что не могло быть высказано в рамках доминирующего дискурса. Истеричка своим телом говорит то, что запрещено говорить языком."

Странная история доктора Джекила и мистера Хайда" Стивенсона – это не просто литературная фантазия, а точная формула викторианской субъективности. Джекил и Хайд – это не два разных человека, а две стороны одного и того же субъекта, расщепленного между символическим законом и реальным влечения. Примечательно, что Хайд описывается как "звероподобный", "примитивный", напоминающий обезьяну – то есть, в точности в тех терминах, которыми викторианцы описывали туземцев в колониях. Хайд – это внутренний "дикарь", колонизированный Другой, который возвращается в сердце империи.

Джентльменские клубы викторианской эпохи представляют собой классический пример того, что можно назвать "институционализированной трансгрессией". Это не просто места, где можно нарушать правила, это места, где нарушение правил само становится правилом. Большой Другой как бы говорит: "Я знаю, что вы нарушаете запреты, но пока вы делаете это в специально отведенных местах и соблюдаете ритуал секретности, я буду притворяться, что ничего не происходит".

Клуб "Хеллфайр" с его оргиями и сатанинскими ритуалами – это не просто место разврата; это пространство, где представители элиты могут временно отказаться от бремени символической идентификации, от тяжести бытия "представителями империи". Но – и это ключевой момент – такой отказ возможен только при условии его строгой локализации и секретности. Трансгрессия не подрывает Закон, а укрепляет его, создавая иллюзию возможности выхода за его пределы.

Огромная индустрия проституции в викторианском Лондоне (80 000 проституток!) демонстрирует не противоречие между моралью и практикой, а их диалектическое единство. Чем строже запрет на сексуальность вне брака, тем больше потребность в проституции как локализованном пространстве исключения, которое подтверждает правило. Проститутка здесь функционирует как объект a – объект-причина желания, вокруг которого организуется либидинальная экономика викторианской морали.

Здесь мы подходим к сути викторианского морального парадокса: постоянное подавление желания приводит к его сублимации в форме наслаждения самой аморальностью. Возникает то, что можно назвать "извращенным категорическим императивом": наслаждайся нарушением морали! Это не просто нарушение закона ради удовольствия – это получение удовольствия именно от факта нарушения закона как такового.

Случай сэра Ричарда Бёртона прекрасно иллюстрирует эту диалектику. Его "научный интерес" к сексуальным практикам разных культур, его переводы "Камасутры" и "Тысячи и одной ночи" с акцентом на эротические сцены – это не просто личная перверсия, а структурная позиция субъекта, который легитимирует свое трансгрессивное наслаждение через его "научное", "этнографическое" обрамление. Бёртон наслаждается не просто сексуальностью, а именно экзотизированной, "примитивной" сексуальностью Другого, которая одновременно отвергается и присваивается имперским дискурсом.

Оскар Уайльд со своей трагической судьбой воплощает предельное напряжение этой диалектики. Его знаменитое "Я могу устоять перед чем угодно, кроме соблазна" – это не просто остроумная фраза, а точная формула викторианской субъективности. Уайльд был осужден не просто за гомосексуальные практики, а за то, что он эстетизировал аморальность, превратил трансгрессию в форму искусства, тем самым обнажив механизм, который должен был оставаться скрытым.

Случай Уильямом Гладстоном, четырежды занимавшим пост премьер-министра Великобритании. Гладстон был известен своей религиозностью и моральной строгостью, но одновременно имел странную привычку: он регулярно прогуливался по районам проституции в Лондоне, где пытался "спасать" падших женщин, приводя их к себе домой для "духовных бесед". При этом он практиковал самобичевание после таких встреч, чтобы "очиститься от греховных мыслей". Это представляет собой чистейший образец того, что Лакан называл jouissance – наслаждения-в-страдании. Гладстон наслаждается не только встречами с проститутками, но и последующим самонаказанием, создавая замкнутый цикл трансгрессии и покаяния, который является не нарушением морального порядка, а его высшей реализацией.

Здесь мы видим окончательное замыкание диалектического круга: те самые "примитивные" практики, которые используются для оправдания колониального господства, становятся объектом тайного наслаждения колонизаторов. "Дикость" туземцев одновременно осуждается публично и романтизируется в приватных пространствах. Это не просто лицемерие – это необходимая диалектическая структура колониального желания.

Бордели, стилизованные под "восточные гаремы" или "африканские хижины", эротические фотографии туземцев под видом "этнографических исследований" – все это формы присвоения Другого через его сексуализацию. Колонизатор наслаждается не просто сексуальностью, а именно "примитивной", "нецивилизованной" сексуальностью, которая запрещена ему как представителю "высшей расы". Здесь мы сталкиваемся с тем, что Хоми Баба называл "колониальной мимикрией" – но в обратном направлении: не колонизированный имитирует колонизатора, а колонизатор тайно имитирует колонизированного, присваивая его предполагаемое jouissance.

И разве не в этом состоит окончательный парадокс империи: те самые люди, которые публично выступают за "цивилизаторскую миссию", тайно наслаждаются именно тем, что они официально стремятся искоренить. Колониальный проект, таким образом, содержит в себе семена собственного разрушения – не из-за сопротивления колонизированных, а из-за внутреннего противоречия в самой структуре колониального желания.

Так мы приходим к фундаментальному выводу: викторианская эпоха – это не просто время лицемерия и двойных стандартов, это лаборатория современной субъективности, расщепленной между публичным подчинением символическому закону и приватным трансгрессивным наслаждением. Чем жестче становились моральные нормы, тем изощреннее становились способы их обхода, и именно в этой диалектике запрета и трансгрессии конституировался современный субъект.

Викторианское общество создало уникальную либидинальную экономику, в которой моральность и аморальность не противоречат друг другу, а взаимно обуславливают друг друга. Без викторианской морали не было бы викторианской аморальности, и наоборот. Это не просто историческое наблюдение – это структурная необходимость, которая продолжает определять наши собственные формы наслаждения даже сегодня, когда викторианские нормы давно утратили свою силу.

И здесь мы сталкиваемся с подлинно травматическим осознанием: попытки установить идеальный моральный порядок неизбежно порождают свою тень – пространство трансгрессивного наслаждения, без которого сам этот порядок теряет свою либидинальную опору. Это урок, который мы должны извлечь из викторианского опыта: не существует морали без ее аморальной изнанки, и именно эта изнанка, это исключение, конституирует символический порядок как таковой."
...не моё, но довольно подробно...про всё форумное 🙂
От Качелей и необходимости карнавалов или иной реализации запретного до не менее форумного обобщения про потребность в изнанке и требования обеспечить унижение, дабы получить право на возвышение, включая бытовой БДСМ..
Имхо🙂