Док-2

[dok34.ru]

Они живут стаями, не строят настоящих домов и речь их крайне скудна. Но в них есть потенциал, который можно использовать при скрещивании с человеком.
– Тьфу! – воскликнула Мира. – Какая гадость!
– Я веду речь не о плотской любви, – сказал Сект. – Искусство натурфилософии, подкреплённое толикой магии, позволяет соединить воедино различные существа, сплавлять плоть и соединять разум. Так когда‑то были выведены грифоны, мантикоры, русалки, кентавры. Но уже столетия, как благородное искусство создания гибридов безвозвратно утеряно, а немногие выжившие твари слишком ценны для использования.
–

Нетолерантная Мира 🙂

 

[dok34.ru]

Похоже, он ничуть не видел противоречия своих слов и поступков – ведь и сам обманом вынудил меня к краже! А уж о том, что натурфилософы в своих лабораториях творили с животными и людьми, Сект и в принципе не задумывался.
Удивительные вещи наука делает с людьми.

...или они уже были готовы к этому, а их мораль того...была моралью отважного нашего разведчика, а не презренного ихнего шпиона.

 

[dok34.ru]

Давай вместе полежим.
– Давай, – ответил я шёпотом.
– Просто полежим, – уточнила Мира. И без всякого перехода спросила: – У тебя были женщины?
– Нет.
– У меня тоже, – ответила Мира. – То есть мужчин не было. Но мы с одной девчонкой целовались, хотели попробовать, как это… Просто баловались. Ничего серьёзного.
Я молчал, осторожно касаясь Миры.
Она была другом. Другом, и всё тут. Я никогда не думал, что у нас с ней что‑то случится в постели.
Но сейчас мне безумно хотелось, чтобы у нас было всё и сразу.
– Мира…
– Ты знаешь, как?
– Ну… да… вроде как.
– Я тоже… вроде как…
Мы лежали, едва касаясь друг друга и нас трясло. Обоих. От волнения, страха и желания.
Я повёл рукой вдоль её тела, и, когда ладонь дошла до бедра, меня словно током пронзило.
Миру тоже.
И мы принялись целоваться, обнимаясь, хватая друг друга, ощупывая, уже ничего не стесняясь, с жадным ненасытным любопытством и закипающим восторгом – друг от друга, от того, что мы сейчас делаем и что сделаем в следующее мгновение.
Всё было точно так, как мне рассказывали, и совсем по‑другому, и уж тем более не походило на все детские шалости и волнующие сны. Мы несколько минут не могли разобраться друг в друге и в том, как и что собираемся делать, а в голову мне лезли непрошенные мысли о чешуйчатом создании, крадущемся сейчас по коридорам, о мёртвом теле Венджа, который этим вечером утверждал, что будет домогаться Миры.
А потом вдруг у нас всё получилось, и все мысли у меня исчезли, осталась только Мира, и я, и наши соединившиеся тела, и краткая, как миг, вечность времени впереди.
Когда я проснулся, было уже светло. И Миры в моей кровати не было. Но я знал, что она была, и всё изменилось, всё стало совершенно другим.

... комментировать вроде и не нужно.
Это было полностью исключено. Но была готовность. И не полностью закрыты дверцы...

 

[dok34.ru]

Яндекс

Найдётся всё

m.zen.yandex.ru

Я исправляю свою ошибку про жен султана. Приношу им извинения!

 

[dok34.ru]

– Не могу, – с болью в голосе отозвался Де Мейер. – Моя маленькая дочь больна редкой болезнью. От любых ядовитых веществ, оказавшихся поблизости, её нежная кожа покрывается отвратительными красными прыщами и чешется. Неужели вы не сделаете скидку ради ребёнка?
Вот чего я терпеть не могу – это когда шантажируют детскими слезинками! А в Западных Княжествах это сплошь и рядом. Жулики и жадины ещё те, детей эксплуатируют нещадно, у бедноты дети едва ходить начинают – уже работают на полях или в мастерских, за украденную булку могут ребёнку и руку отсечь, и плетьми запороть до полусмерти. Но при этом говорят, что детей обожают, пишут для них слащавые книжонки – про добрых нянь, мудрых волшебников, красивых фей. Два в одном, жестокость и любовь. Как по мне – држе нет дряни.
Дочь господина Де Мейера была не такой уж и маленькой. Тощая девица с прыщами на лице, как по мне – вызванными не отравами, а неумеренным потреблением сладостей.

Шантаж и таким бывает... высокоморальным

 

[dok34.ru]

– Только вперёд, – сказал я и снова сел.
Он согласился. Они всегда соглашаются.
– Для чужака вы очень самоуверенны, – буркнул Де Мейер, отсчитывая деньги. – У нас не принято так торговаться.
Враньё, кстати. Торгуются они ещё сильнее, сам Де Мейер только что этим занимался. Только они торгуются с фальшивыми улыбками на лице и всё время ссылаются на больных детей, старых родителей, плодрю погоду, паршивую политику и прочие вещи, никак к делу не относящиеся.
– Возможно, – не стал я спорить. – Но у вас нет спецов, занимающихся частной практикой.
Тут ему крыть было нечем.

Обычаи не меняют сути...но делают её красивее с фасада.

 

[dok34.ru]

Яндекс

Найдётся всё

m.zen.yandex.ru

Немного о ценах...не во всех местах 🙂

 

[dok34.ru]

– А ну вон! – рявкнул я. – А то и вас заколдую и уведу!
Дети с хохотом отбежали в сторону, но преследование не прекратили. Только принялись вопить на разные лады:
– Чародей! Чародей уводит меня за собой!
Вот так и рождаются легенды о злых колдунах.
Лодочник, которому было заплачено загодя, поджидал меня у причала. Смолил трубку, откинув голову, подставлял лицо нежаркому зимнему солнышку. При моём появлении лодочник привстал, увидел процессию и вытаращил глаза. Схватился за весло, явно намереваясь немедленно отчалить.
– Вот только попробуй! В клопа обращу! – заорал я, и лодочник, струхнув, застыл.
– Он убьёт тебя, лодочник! – вопили гадкие дети.
Придерживая шляпу, я прыгнул в лодку, не прекращая играть на свирели, и знаком разрешил лодочнику взяться за весло. Уговаривать того не пришлось, и мы начали удаляться от берега.

Дети бывают гадскими 🙂

 

[dok34.ru]

Шелестящий ковёр насекомых ссыпался за мной в холодную, едва не схваченную льдом реку. Поверх тараканов, клопов и блох неслись крысы, мыши и подхваченный заклинанием котёнок. Де Мейер внезапно вырос в моих глазах, ловко выцепив котёнка из мерзкого шествия. Мы удалялись от берега всё дальше и дальше, лодочник стоял на корме и орудовал веслом, периодически колотя самых плавучих крыс.

Выделил

 

[dok34.ru]

Спрашивают, во сколько принято рожать в Империи. Не болею ли я часом… Нет, ты не подумай, я не из‑за этого…
Она снова замолчала. И я молчал.
– Я понимаю, мне двадцать. А ты ещё моложе. Но вот это… тело… – Мира провела по лицу рукой. – У него свой счёт. Оно кричит, что ему уже много лет. Что оно давным‑давно готово. Что оно хочет родить. Продолжиться в вечности, а не истлеть бесследно. Может быть, ты не чувствуешь, Грис. Может быть, тебе кажется, что тебе восемнадцать…
– Девятнадцать почти, – поправил я.
– …а не тридцать. Но это тоже неправда. Нам и восемнадцать, и тридцать. Мы и юнцы, и взрослые люди. С этим придётся жить, сколько уж осталось – столько и придётся. Такая судьба у магов. Такая цена у волшебства.
Мира замолчала, опустила глаза. Добавила:
– Наверное, не время. Мы ведь даже не решили, остаёмся ли здесь навсегда. Если ты скажешь, что не стоит… я пойду и поглажу простыни.
Я встал, шагнул к ней, обнял. Поцеловал в макушку. Кажется, Мира тихонько плакала, но я не хотел и виду подавать, что это заметил.
– Я тебе поглажу! – пригрозил я. – И посуду нечего мыть: у нас что, прислуги нет? Лучше возьми книжку и почитай.
– Все давно прочитала.
– Я схожу в книжную лавку.

Разговор на прикосновениях, с пониманием и прояснением, с доверием и любовью...
На непростую и в 21 веке тему...