Чтение Дока, с цитатами :) Кто хочет знать и понимать лучше

[Пользователь #98]

...а вестись на манипуляции?😉

Опасно. Но я не ведусь 🙂

 

[Пользователь #98]

...суть удовольствия от унижения проигравшего. Вариант нормы...но мы отмечаем. Важно, если это _ единственный _ способ получить удовольствие...

вообще это тоже вредно, когда человек радуется над неудачами друга - товарища. Это даже мерзко.

 

[Пользователь #98]

...это когда флирт с превышением давления на девушку, с манипуляциями девушкой, а том числе со стороны родителей..

все отношения должны бять по любви. - тольок так можно создть счатливый брак.

 

[dok34.ru]

вообще это тоже вредно, когда человек радуется над неудачами друга - товарища. Это даже мерзко.

Тут радуется неудачам недруга, нетоварища. Того, кто манипуляцией ранее пытался добиться клятвы пойти за него замуж.
Это не прошло, и девушка напоследок...пытается насладиться.
Сложно 🙂
Но важно

 

[dok34.ru]

все отношения должны бять по любви. - тольок так можно создть счатливый брак.

Это да. Описана попытка обратного🙂
Брак по расчёту с давлением родителей и так далее.

 

[dok34.ru]

...транспорт с грузом никеля. Судно затонуло на глубине сто восемьдесят метров.
После войны эти никелевые пакеты решили поднять.
Сперва нужно было обследовать судно. Опустили водолаза. Это был отличный водолаз, который полжизни провел, опускаясь на самые большие глубины.
Однако сто восемьдесят метров и для него было пределом.
Опускали водолаза медленно, с выдержками, все время спрашивая, как он себя чувствует.
Водолаз достиг дна и, волоча за собой шланги, обошел корабль кругом.
Шланги были не очень длинные — баллоны со сжатой воздушной смесью были тоже опущены на дно. Но все равно на такой глубине, под таким страшным давлением, человек двигался очень осторожно.
Водолаз увидел, что судно развалилось на части и никелевые пакеты разбросаны по дну.
— Самое интересное началось потом, — сказал Павлов. — Знаете, сколько времени пробыл на дне водолаз? Пятнадцать минут. А поднимали его? Никогда не угадаете. Двенадцать часов! Нужно было медленно снизить давление в легких и крови до нормального. Иначе кессонная болезнь или смерть.
— Знаю, — сказал я. — Если водолаза резко поднять, кровь вскипает, как газированная вода в откупоренной бутылке.
— Вот-вот. Пятнадцать минут — и двенадцать часов. Это не работа! Нужны дома. Подводные дома, давление в которых равно...

...собственно третья книжка из темы "хочу быть мужественным"...
Все тормознули с этой детской маленькой книжечкой?🙂

 

[dok34.ru]

Разговоры за столом стихли, Мари же, потупив глазки, смущённо ответила:
— Мальчик, Василина Андреевна.
— Здорово! Поздравляю! — воскликнула мелкая. — А мама так и не сознаётся, что тоже ждёт мальчика!
— Эй, Лина! — возмутилась мама. — Почему ты так решила?
Девчушка посмотрела на мать, как учитель на ученика, неспособного сложить два плюс два, и громко вздохнула:
— Эх, мама. Уж больно ты радостная ходишь. Если бы у нас была ещё одна сестрёнка, давно бы сказала.
Алиса с Яной прыснули со смеху.
Мама покраснела и пробубнила:

...элементарно?🙂
Со стороны многое виднее...

 

[dok34.ru]

В шестнадцать лет я попал на парусную шхуну и в первый же день был «расписан» на фор-марс — площадку на верху передней мачты. По команде «Паруса ставить!» бежал к передней мачте, карабкался по веревочным ступенькам на пятнадцатиметровую высоту и там, стоя ногами на пертах (веревки, подвешенные под реями) и видя под собой одну синюю воду да желтую, сбежавшуюся в размерах до спичечного коробка, палубу судна, ломая ногти, распускал тугие, мокрые узлы…
Но зато, когда прошел первый страх, я понял, что прикоснулся к открытию. Действительно, всякий раз, когда поднимаешься на мачту, горизонт отступает, из-за синего окоема появляются зеленые зубчатые полоски — маленькие острова — и, наконец, бледно, нехотя всплывает далекая, похожая на облако Большая земля. А главное — что чудо сотворил ты сам, сам вскарабкался на мачту, сам взлетел над поверхностью моря, преодолел себя, свой страх.
Мне кажется, нечто подобное испытывает и каждый, кто читает книгу о чужом путешествии. При чтении книги о путешествиях не просто сопереживаешь героям, сочувствуешь их страданиям, радостям и горю — становишься соучастником открытия. И не так уж важно, ведет ли тебя автор по богатой жизнью африканской саванне, где разбегаются глаза (в одном стаде антилопы, зебры, неподалеку слоны, на обочине дороги бабуины — и все десятками, сотнями!), или по безлесной, холодной и сырой ямальской тундре, где радуешься каждому редкому цветку, каждой...

...собственно о сути книг. Хороших 🙂
С сопереживанием, со-приключением. С пониманием других людей.
Есть... экономные типы - зачем читать тысячу страниц, если есть краткий пересказ в инете 🙂
Как и Плюшкины - они себя обкрадывают.
Не понимая этого...

 

[dok34.ru]

Чтение книги, в которой автор описал свои странствия, нелегкое дело. Затрудняют чтение подробные наблюдения, детали, если они озадачивают, значит, автор видит неожиданно, зорко. Он не должен повторять замеченное другими.
Бунин, рассказывая о тропиках, как-то написал:
«Утро, всего восьмой час. Но зной уже адский, он густ и неподвижен…»
Эту густоту и неподвижность зноя я ощутил, попав в Дар-эс-Салам. Читая книгу о чужих путешествиях, снова чувствую себя матросом: будто поднимаюсь по ступенькам, ведущим на верх мачты. Открываются горизонты.

...да.

 

[dok34.ru]

Летом сорокового года я уехал в Ленинград. Помахивая облезлым чемоданчиком, шел по Невскому, в чемоданчике лежали пачка учебников и тетрадь в липком зеленом переплете. В тетради были стихи, я писал стихи и собирался в военно-морское училище. Я хотел стать флотоводцем.
Война перевернула все. Я ушел с флота сразу же после ее окончания — два ранения, и потом я чересчур много думал о стихах. Зеленая тетрадь погибла в болотах под Лугой. Ее место заняли другие тетради — тонкие и толстые, я писал ожесточенно — по одному стихотворению в день. Когда демобилизовали, унес с корабля два чемодана тетрадей. Прямо из порта пошел в редакцию журнала.
— Что вам? — спросил редактор.
— Я принес стихи.
— Положите на стол и приходите через два дня.
— Они здесь.
Редактор с удивлением уставился на чемоданы.
Я открыл замки. Разноцветный поток тетрадей вылился к редакторским ногам.
— Вы сошли с ума… — сказал редактор. — Этого не прочитать и в год.
Поэтом я не стал — стал журналистом. В том, как я теперь писал, была месть юношескому увлечению, я писал фразами, которые напоминали строки военного донесения.
Женился, но не очень удачно. Кроме меня, у жены было Искусство, она готова была днями обсуждать влияние Паладио на архитектуру загородных домов Петербурга или до хрипоты спорить о том, была или нет надета во
время дуэли у Дантеса под сюртуком кольчуга. С работы она приходила в полночь.

..довольно типичная история гетеро, и того времени, и позже - в 50-60-х..
История поэта...ну, она близка многим форумчанам, имхо 🙂
Каждый день, каждый день...и кто это читать будет?🙂