Мурзик () писал:
Ты ж наш хороший
planeta_if () писал:
Ща дорисую..
- Рррраз! Рррраз! Рррраз-два-трррии!
И лёгкий тёплый дождь прошёл, вспыхнуло вдруг солнце, выпаривая лужи, а рота курсантов шла, посверкивая золотом начищенных блях, белоснежными воротничками, чёрно-зеркальными своими берцами.
Чётче, отбивая ритм, практически в ногу, так, что плац содрогался, а на дальнем его конце от постамента, на котором стоял танк, отваливался да всё никак не мог отвалиться кусочек бетона. И высокий, с неуставной чёлкой, сержант Харитонов командовал во всё горло, до хрипоты и красных наскоро выбритых щёк, еле успевая за ротой, а черёмуха с краю плаца звала, отвлекала, пела какие-то совсем другие песни. И в голове у сержанта тоже начинало петь и позванывать, а под сердцем и в животе заныло, потому что весна, потому что Лена, которая прибегает по субботам на КПП, потому что про всё это пела ласковая черёмуха и никак не могла напеться этой сладкой дурманящей песней, и курсанты под звучный счёт чеканили шаг, а в головах их звенело, потому что все люди, потому что весна.
И где-то за три километра белокурая Елена смотрела на Волгу, ела мороженое и думала про загадочного сержанта Харитонова, про его руки и плечи, но больше всего про глаза, в которых были какие-то искорки, или ей показалось, или не показалось, про то, что он отвечает на смски так поздно, после десяти, а раньше с трудом, про его смешную фотографию в военном билете, которую он показал на той неделе, про то, что завтра он пойдёт в увольнительную, и у них будет несколько часов. Она поправляла волосы, вспоминала про мороженое, и иногда ей казалось, что она слышит строевые песни, и было немножко страшно, но больше радостно.
- Рррраз! Рррраз! Рррраз-два-три!!! - опомнился сержант Харитонов.
И тут же задумался, что пойдёт не один, а с Серёгой, потому что у того Юля, а Юля и Лена типа подруги и даже похожи чем-то, но это не важно. А Серёга чеканил шаг в строю, в третьей шеренге, и всю дорогу улыбался, думая о Юле. А за ним чеканил шаг Юра, и Юре было не до смеха, потому что весна, потому что черёмуха, потому что такой красивый и широкоплечий Сергей* впереди, а в голове уже не звенит, голова идёт кругом, хочется кричать и плакать от восторга, но нельзя, ничего этого нельзя, можно только чеканить шаг, и он сильнее и сильнее впечатывал подошвы в асфальт, и вся его любовь, вся злость на мир и вся нежность отдавались в глубине плаца. И в итоге там, на дальнем краю его, от постамента с танком отвалился и с мелким крошевом упал на землю кусочек бетона...
- Рррраз! Рррраз! Рррраз-два-три!.. - раздавалось над ним по-весеннему страстно.
***
Ух ё...
Ты ж наш хороший
planeta_if () писал:
Ща дорисую..
- Рррраз! Рррраз! Рррраз-два-трррии!
И лёгкий тёплый дождь прошёл, вспыхнуло вдруг солнце, выпаривая лужи, а рота курсантов шла, посверкивая золотом начищенных блях, белоснежными воротничками, чёрно-зеркальными своими берцами.
Чётче, отбивая ритм, практически в ногу, так, что плац содрогался, а на дальнем его конце от постамента, на котором стоял танк, отваливался да всё никак не мог отвалиться кусочек бетона. И высокий, с неуставной чёлкой, сержант Харитонов командовал во всё горло, до хрипоты и красных наскоро выбритых щёк, еле успевая за ротой, а черёмуха с краю плаца звала, отвлекала, пела какие-то совсем другие песни. И в голове у сержанта тоже начинало петь и позванывать, а под сердцем и в животе заныло, потому что весна, потому что Лена, которая прибегает по субботам на КПП, потому что про всё это пела ласковая черёмуха и никак не могла напеться этой сладкой дурманящей песней, и курсанты под звучный счёт чеканили шаг, а в головах их звенело, потому что все люди, потому что весна.
И где-то за три километра белокурая Елена смотрела на Волгу, ела мороженое и думала про загадочного сержанта Харитонова, про его руки и плечи, но больше всего про глаза, в которых были какие-то искорки, или ей показалось, или не показалось, про то, что он отвечает на смски так поздно, после десяти, а раньше с трудом, про его смешную фотографию в военном билете, которую он показал на той неделе, про то, что завтра он пойдёт в увольнительную, и у них будет несколько часов. Она поправляла волосы, вспоминала про мороженое, и иногда ей казалось, что она слышит строевые песни, и было немножко страшно, но больше радостно.
- Рррраз! Рррраз! Рррраз-два-три!!! - опомнился сержант Харитонов.
И тут же задумался, что пойдёт не один, а с Серёгой, потому что у того Юля, а Юля и Лена типа подруги и даже похожи чем-то, но это не важно. А Серёга чеканил шаг в строю, в третьей шеренге, и всю дорогу улыбался, думая о Юле. А за ним чеканил шаг Юра, и Юре было не до смеха, потому что весна, потому что черёмуха, потому что такой красивый и широкоплечий Сергей* впереди, а в голове уже не звенит, голова идёт кругом, хочется кричать и плакать от восторга, но нельзя, ничего этого нельзя, можно только чеканить шаг, и он сильнее и сильнее впечатывал подошвы в асфальт, и вся его любовь, вся злость на мир и вся нежность отдавались в глубине плаца. И в итоге там, на дальнем краю его, от постамента с танком отвалился и с мелким крошевом упал на землю кусочек бетона...
- Рррраз! Рррраз! Рррраз-два-три!.. - раздавалось над ним по-весеннему страстно.
***
Ух ё...
