Я словно повзрослел в этот день. Что-то со мной произошло, и эта перемена властно требовала от меня действий, а каких, я еще и сам не знал.
Раньше я прибежал бы как угорелый домой и еще с порога закричал бы: «А я сегодня летал, вот!» — и пошел бы звонить во все колокола и хвастаться. А сегодня пришел домой солидно, с полным сознанием своей новой значимости. И только за ужином, когда мы в вечерней прохладе пили чай под керосиновой лампой в беседке, увитой виноградными лозами, я, как бы между прочим, сказал, обращаясь к отцу:
— А я тебя сегодня видел. Днем.
Отец посмотрел на меня с удивлением.
— Как это — днем? Днем я был дома, а ты на работе.
— Вот я тебя и видел дома! — продолжал я загадочным тоном. — Ты вышел во двор, постоял немного и пошел к калитке.
Мать, наливая из самовара в отцовскую кружку крутой кипяток, с интересом прислушивалась к нашему разговору.
— Правда! — удивился отец, левой рукой принимая кружку, а правой неуклюже отгоняя порхающего возле [85] лампы мотылька. — Почтальон принес газеты. А где же ты был в это время?
Я показал пальцем вверх и сказал как можно равнодушней:
— Там.
Мать приняла это на себя и обиделась (она потихоньку от отца помаливалась богу).
— Да мелет он, прости господи, незнамо что, а ты его слушаешь!
— И все-таки я был там! — повторил я упрямо. Отец сразу догадался, о чем речь.
— Летал? — спросил он, и в голосе его прозвучало одобрение.
— Угу! — сказал я, прихлебывая чай. Мать выронила блюдце:
— О господи!
За столом воцарилось молчание. Отец задумчиво помешивал ложкой в кружке. Он сразу понял, что этот полет для меня много значит, что я не просто покатался, а что-то решил, что-то утвердил, чего-то добился.
О керосиновую лампу стукнулся с налета жук, упал на скатерть и принялся топорщить крылья, стараясь перевернуться на живот. Я смахнул его на землю.
— Ну и как? — внушительно спросил отец. И из его вопроса, заданного с каким-то оттененным ударением на слове «как», я понял, что сейчас его интересует не мое впечатление о полете, а мое решение о дальнейшем. Он словно бы подталкивал меня, как иногда благожелательный экзаменатор подталкивает ученика к правильному ответу.