Четвертое «П»: Парадокс мужской власти.
Я, однако, убежден, что подобные вещи сами по себе не объясняют ни широко распространенную природу мужского насилия, ни связи между мужским насилием против женщин и многочисленными формами насилия мужчин в отношении друг друга. Здесь мы должны обратиться к парадоксам мужской власти или тому, что я называю противоречивым опытом власти. (3)
Пути, которыми мужчины устанавливают свою социальную и личную власть, как это ни парадоксально, являются источником огромного страха, изоляции и боли для самих мужчин. Если власть конструируется как возможность доминирования и контроля, если возможность осуществлять властные действия требует создания персонального арсенала и пугающей отдаленности от других, если мир власти и привилегий мешает нам воспитывать собственных детей, тогда мы создаем мужчин, чей собственный опыт установления власти является ущербным.
Это именно так, поскольку идеалу маскулинности очень трудно соответствовать. Эта проблема характерна для патриархатных обществ, но она также верна в наши дни для культур, где жесткие гендерные границы уже ликвидированы. Будь то физическое совершенство или финансовое благополучие, или подавление целого ряда человеческих эмоций и потребностей, везде императив маскулинности (как определенное противопоставление простой определенности биологической принадлежности к мужскому полу), требует постоянного напряжения и труда, особенно со стороны молодых мужчин.
Личная неуверенность, сочетающаяся с неспособностью соответствовать стандартам маскулинности, или говоря проще, угроза провала, достаточна для того, чтобы ввергнуть многих мужчин, особенно когда они молоды, в водоворот страха, изоляции, гнева, неудовлетворенности собой и агрессии. В таком эмоциональном состоянии насилие становится компенсаторным механизмом. Это способ восстановления маскулинного равновесия, предъявления себе и другим свидетельства мужественности. Такое выражение насилия обычно предусматривает выбор в качестве объекта того, кто слабее или более уязвим. Это может быть ребенок или женщина, или какая-то социальная группа, как, например, гомосексуалисты, религиозные или этнические меньшинства, иммигранты, которые являются доступной целью для сублимации на них чувств неуверенности и ярости отдельных мужчин. Использованию насилия в качестве индивидуального компенсаторного механизма способствует широко распространенная поддержка насилия как способа решения споров и осуществления власти и контроля. Ее делают возможной власть и привилегии, которыми наслаждаются мужчины, воплощенные в убеждения, практику, социальные структуры и законы. Мужское насилие в его многочисленных проявлениях, является, таким образом, результатом как мужской власти, ощущения права на привилегии, допущения определенных форм насилия, так и боязни не иметь власти. Но есть кое-что еще.