Чтение Дока, с цитатами :) Кто хочет знать и понимать лучше

[dok34.ru]

Вторым занятием были обязательные дежурства и днем и ночью. На любой станции, малой или большой, в любое время суток нас трогательно и торжественно встречали. Поезд замедляет ход, и, еще не слыша, какой марш играют, уже улавливаешь рявкание геликонов и удары барабана — пора выходить в тамбур, открыть дверь и быть готовым к очередной речи. При слабом освещении маленькой станции видишь в полутьме море голов. Славные, милые люди! Вместо того чтобы мирно спать, они пришли нас приветствовать!
Под конец дежурства, если на него пришлось много остановок, не говоришь, а хрипишь сорванным голосом и принимаешь охапки цветов. Нам дарили цветы, конфеты и торты.
На одной станции мы получили огромный торт — наш ледовый лагерь с шоколадными палатками и льдинами, Торт был произведением искусства. Единственный его недостаток — он не пролезал ни в окно, ни в дверь. Пришлось торт разрезать и внести в вагон. На следующей станции нас приветствовали дети, и мы вручили им этот торт-уникум.
А вот зачем нам подарили двух живых поросят, я и до сих пор не знаю.
И все же не обошлось без неприятностей. Полным ходом наш поезд нырял в очередные туннели вдоль чудесного Байкала и, выскочив из последнего туннеля, дал экстренное
....

 

[dok34.ru]

По дороге домой многие челюскинцы вступили в партию. 15 июня подал заявление Леваневский, 16-го — Ляпидевский. Подали заявление Факидов, Васильев и я. На перегоне Барабинск-Тебисская состоялось заседание бюро экспедиционной ячейки ВКП(б), на котором было принято решение рекомендовать нас к приему в кандидаты партии.
В Ярославле — гром оркестров. Мы ныряем в море смеющихся, радостных людей. Рукопожатия, объятия, а вот и зажатая среди встречающих мелькнула моя Наташа… Ура! Вот, наконец, она! Моя милая, милая. Но Федя Решетников, мой добрый друг, опередил меня и первым расцеловал Наташеньку. Вот ведь чертяка…
Каждые сто пятьдесят километров пути менялся паровоз и машинист. Локомотивные бригады были просто как на подбор — лучшие из лучших. Особенно запомнился машинист Томке. Если нужен портрет заслуженного потомственного машиниста, то писать такой портрет надо было в Томке. Весь облик этого седого кряжистого человека внушал глубокое уважение.
Машинисты изо всех сил старались, ведя наш поезд по стране, а мы, поелику возможно, платили им взаимностью...
Первое - в тему о принципиальной беспартийности Кренкеля, миф, напомню , такой есть.
Второе - друга он обозвал чертякой. Шутливо, имхо. Но не расчеловечил ...форумными словами, типа негодяй, сволочь, подлец...
Второе было бы неадекватно.
Третье - уважение к машинистам, ко всем членам поездных бригад...вместо роста ЧСВ и надувания самомнения.
Имхо это важно. И это не старая система Данте, а новая...будущая.
Имхо.

 

[dok34.ru]

До Москвы пять часов езды, но они промелькнули как минуты. Семейные, московские новости докладывала Наташа, стоя со мной у открытого окна в коридоре. Стояли в обнимку и целовались, целовались…
На окружающих нам было в высшей степени наплевать по той причине, что они занимались тем же самым

 

[dok34.ru]

Замелькали знакомые места: Пушкино, Мамонтовка, Клязьма. Такое впечатление, что чуть ли не все дачники высыпали, чтобы нас приветствовать. Между станциями нас тоже приветствовали группы людей. Совсем недавно, это значит через тридцать пять лет, одна женщина мне сказала:
— Я вас лично не знаю. Тогда мне было пятнадцать лет. Я тоже бежала вас встречать и по этому случаю надела мои единственные парадные туфли и, торопясь, сломала каблук.
Я вдохновенно соврал, что видел это печальное событие, и выразил свое, правда, несколько запоздалое, соболезнование.
По соединительной ветке наш поезд передали на Белорусский вокзал.
К Москве подъезжали 10 июня во второй половине дня.

... восприятие событие, раз.
Необходимость ругать себя за "я солгал, как я мог, я негодяй!" и биться о стены - вроде не просматривается.
Нет и ... удовольствия от лжи, восхваления себя и прочих корыстной.
Факт?
Тоже новая система, однако..

 

[dok34.ru]

Так уж устроен человек. Он может держаться в труднейших условиях, но в эти минуты мы волновались, как школьники.
Волнение в равной степени распространялось и на приезжавших и на встречавших. Как рассказывали мне потом мои близкие и друзья, к четырем часам дня город преобразился. Даже трамваи, основная тягловая сила московского транспорта (метро еще только строилось), остановились. Центр города заполнен людьми, ринувшимися на улицу Горького, по которой должен был пройти последний этап нашего путешествия: Белорусский вокзал — Красная площадь.
Цветы в этот день стали предметом большого дефицита. К двенадцати часам они были всюду распроданы, и на дверях цветочных магазинов появились записки: «Цветов нет».
Первыми объявили москвичам о нашем прибытии самолеты эскорта — звено, сопровождавшее наш экспресс. Затем, отдуваясь дымом и паром, украшенный цветами и портретами героев-летчиков эмалево-синий паровоз СУ-101-04 подтащил наш поезд к перрону. В будке локомотива — один из лучших железнодорожников страны, делегат XVII партсъезда товарищ Гудков. Помимо локомотивной бригады, на паровозе пассажир — единственный челюскинец, занимавшийся в этот момент работой. При исполнении служебных обязанностей въезжал в Москву на синем паровозе, разукрашенном цветами, наш неутомимый кинооператор Аркадий Шафран. Выглядел он просто на зависть своим московским коллегам. На Аркаше был летный комбинезон и большие летные очки.
Секрет экзотического туалета нашего оператора был, в общем, довольно прост. На лед Аркадий выскочил в ватнике. Ему надо было снимать гибель «Челюскина», и тут уж было не до личных, вещей, благополучно ушедших на дно морское. Во Владивостоке его попытались приодеть, но получилось жидковато. Пошивочное ателье и магазины Владивостока 1934 года не то что с Парижем или Лондоном, но и с менее значительными городами соревноваться еще не могли. Одели нашего Аркашу в какую-то ситцевую рубаху и костюм «х/б», как называют обычно в ассортиментных списках хлопчатобумажные ткани. Въезжать в Москву в таком виде молодому элегантному человеку не хотелось, а летный комбинезон, хотя и не первого сорта, был не только эффектной, но и очень удобной одеждой для въезда в столицу. Аркадию пришлось ползать по паровозу и тендеру с углем, выбирая лучшую съемочную точку. Отсюда и летные очки, защищавшие глаза от угольной пыли. Как и положено бравому хроникеру. Шафран вертел одной рукой ручку камеры, а другой делал приветственные жесты.

Для тех, кто понял, что у оператора, поздравляемого - работа продолжается, и от неё не оттащить на диван ни за какие коврижки.
Имхо.

 

[dok34.ru]

Чтобы вести самолет на аэродром, пришлось разобрать ворота.
В день нашего приезда «Максим Горький» был впервые показан советскому народу.
Двести тысяч листовок, посыпавшихся на Красную площадь с борта АНТ-20, были рапортом туполевского коллектива народу.
Пролетая над орлами, украшавшими кремлевские башни, «Максим Горький» выглядел особенно внушительно. Под картиной можно было смело ставить подпись «Старое и новое».
Для позеленевших от времени орлов, веками державших в лапах эмблемы самодержавной власти, это был один из последних парадов. Вскоре Совет Народных Комиссаров СССР принял решение заменить к 7 ноября 1935 года царских орлов звездами. Кремлевские башни приняли хорошо знакомый нам сегодня вид.
Из далекого Уэллена пришла радиограмма от чукчей, оказавших нам первое гостеприимство.

 

[dok34.ru]

Сергей* Миронович внимательно выслушал его и спросил:
— Скажи, старина, царей помнишь?
— Помню, Сергей* Миронович, помню…
— Ну, а как цари танцевали? Надевали шлепанцы?
— Нет, Сергей* Миронович, цари шлепанцев не надевали…
— Ну и мы не будем надевать.
Пригласили нас в один из крупных городов на Волге. Принимали нас в здании, где в старые времена было дворянское собрание. Зал с колоннами из настоящего мрамора. Зашторенные окна, полумрак. На улице жара, а в зале прохладно. Как фирновый снег, блистают накрахмаленные салфетки. Глядя на все это великолепие, мы сразу же обратили внимание, что на столе, только бутылки с шампанским. Обращаемся к официантам:
— Нельзя ли попросить какой-нибудь минеральной водички или лимонада?
— Нет, ни воды, ни лимонада нет.
Короче говоря, на этом банкете не было ни водки, ни коньяка, никаких вин, никакой фруктовой или минеральной воды. Было лишь одно шампанское. Ох, и хороши мы были!!
Мои описания разного рода пиршеств, имевших место, бледнеют перед тем литературным памятником, который воздвигли этой банкетной лихорадке мои любимые писатели И. Ильф и Е. Петров. Фельетон «Чудесные гости», появившийся в «Правде», повествовал о великой битве редакции газеты «Однажды вечером» с редакцией газеты «За рыбную ловлю», — битве по поводу челюскинцев.

 

[dok34.ru]

страхом обоняя запах еды, двинулись в редакцию вечерней газеты.
В молниеносной и почти никем не замеченной вежливой схватке расторопный Барсук сумел все же отхватить и утащить в свою нору двух героев и восемь челюскинцев с семьями…
…А дальше все было очень хорошо и даже замечательно. Говорили речи, чуть не плакали от радости, смотрели на героев во все глаза, умоляли ну хоть что-нибудь съесть, ну хоть кусочек. Добрые герои ели, чтобы не обидеть. И на третьем этаже тоже, как видно, было хорошо. Оттуда доносилось такое сверхмощное „ура“, что казалось, как будто целый армейский корпус идет в атаку».
Далеко за полночь, на нейтральной площадке, встретились оба редактора. У одного в петлице была чайная роза, от которой почему-то пахло портвейном, другой обмахивал разгоряченное лицо зеленым хвостиком от редиски. Они занимались важным делом — меняли челюскинцев, тщательно высчитывая достоинства каждого из чудесных гостей.
Я не мог не пересказать здесь эту великолепную историю, ибо, как участник многих встреч такого рода, оценил всю точность юмора высокочтимых мною И. Ильфа и Е. Петрова.
Трогательное и смешное в эти дни часто оказывалось рядом.

 

[dok34.ru]

вызвала совсем иную реакцию. Такая попытка, по не зависящим от меня обстоятельствам, была сделана, и я оказался ее невольным участником.
Получив приглашение, приехать в гости, в один подмосковный город, я удивился, увидев у подъезда своего дома увитый гирляндами цветов газик. Хотелось тотчас попросить снять эти запоздалые украшения, но лица делегатов подмосковного городка, приехавших за мной и Василием Сергеев*ичем Молоковым, излучали такое доброжелательство, что попросить снять цветы означало обидеть этих славных милых людей, чего я, конечно, позволить себе не мог.
Язык не повернулся что-либо сказать, и мы поехали. Но проехали немного. На площади Дзержинского постовой милиционер свистнул и, остановив наши машины, строго спросил:
— Что это за деревенская свадьба? Сидевший в первой машине Молоков занялся популяризацией Арктики. Милиционер, познакомившись с одним из Героев Советского Союза, с удовольствием выслушал, что во второй машине едет еще и Кренкель. Взмах руки — и наши разукрашенные автомобили гордо покатили дальше. Что же касается меня, то к краскам цветов добавились еще мои щеки, красные от стыда.

... стыд есть. Не за себя, не он украсил, заказал, привлёк внимание.
Пусть это уровень стыда Данте.
Но где бесконечная ругань на себя, на негодяев пригласивших, на гаишника,...?
А нету её.
Факт? Может и Данте как и Кренкель решится становиться человеком не больным неврозами, а взрослой личностью?..

 

[dok34.ru]

Наконец прошла полоса встреч, выступлений и скучного сидения в разного рода президиумах в качестве свадебного генерала. Выдержал водопады водки, лавины винегрета и обвалы закусок.
Возвратившись как-то ранней весной из очередного вояжа, узнаю от жены: «Звонил Отто Юльевич и спросил: „Наталия Петровна, скажите, вы не знаете, как Эрнст Теодорович, вообще, собирается работать?“ Зная Отто Юльевича, это «вообще» я воспринял как приказ со строгим выговором и предупреждением и на следующий день был первым посетителем Шмидта.
— Вот мы предполагаем, поручить вам строительство новой станции и назначить вас начальником. Что вы скажете?
Сразу я ничего не мог сказать, потому что от радости в зобу дыханье сперло. Ой, до чего здорово! Новая станция, новые места и новое амплуа — красота! Радость и гордость обуревали меня за доверие, которое мне сочли возможным оказать.
Мне поручалось добраться, высадиться и...

...картина мира взрослой личности.