" На днях, выступая на заседании высшего Церковного совета, Патриарх Кирилл еще раз заговорил об опасности неоязычества. Он, в частности, сказал: «Многие из неоязыческих течений проповедуют культ силы, пренебрежение христианскими ценностями милосердия, а порой откровенно навязывают очень губительные взгляды. Что, может быть, самое опасное – в рамках этой так называемой культуры, вернее, псевдокультуры, формируется особое отношение к применению силы».
В самом деле, неоязычество легко может стать не только духовной, и государственной опасностью – и об этом стоит поговорить подробнее.
Неоязычество – это то, что с религиоведческой точки зрения является «новым религиозным движением», вернее, группой таких движений.
Конечно, неоязычники могут не согласиться признать себя новым движением – они претендуют на дохристианскую древность. Но это как раз характерно для нетрадиционных движений вообще – они обычно, возникнув недавно, возводят свое родословие к каким-нибудь седым пирамидам.
С неоязычеством связано два типа проблем. Первый тип характерен для новых религиозных движений в целом. Второй связан с особенностями именно неоязычества.
Термин «новое религиозное движение» (НРД) обычно употребляется, чтобы избежать таких негативно звучащих терминов, как «секта» или «культ». Объективности ради, стоит отметить, что не все НРД связаны с чем-то явно злым – психологическим насилием, обманом или другими злоупотреблениями. Однако НРД гораздо более уязвимы для этого, чем традиционные религии.
Мы видели множество таких движений в 90-е годы. Секо Асахара, «провозглашавший себя Христом» с листовки на каждом углу. «Мария Дэви», закутавшаяся в простыню, которая тоже объявила себя Мессией, «преподобный» Мун и много кто еще.
Можно вспомнить и зарубежный опыт – «преподобного» Джима Джонса с его «народным храмом», адепты которого совершили добровольно-принудительное массовое самоубийство в джунглях Гаяны, Дэвида Кореша с «Ветвью Давидовой», который вооружил своих последователей до зубов в ожидании Армагеддона – и Армагеддон действительно произошел, большинство культистов погибли при штурме их ранчо правительственными силами.
Что делает НРД особенно уязвимыми для возникновения таких ситуаций? Несколько факторов.
В «старых», традиционных религиях существует давно сложившая структура управления, которая затрудняет восход, скажем так, ярких личностей, которых неблагожелательный критик мог бы назвать «опасными психопатами». Такие люди обычно отличаются умением очаровывать и манипулировать, формировать вокруг себя круг преданных адептов, и удивительной энергией. Они могут появляться и в традиционных конфессиях – как это произошло, например, с бывшим схиигуменом Сергием, – но там они в конце концов приходят к конфликту с иерархией, на чем их карьера и заканчивается.
В «новых» движениях, которые обычно и создаются яркими, харизматичными личностями, ничто не мешает им развернуться в полную силу, и их злоупотребления часто некому пресечь, пока не становится слишком поздно. Адепты слишком очарованы (или запуганы; одно другому не мешает) и слишком сильно вложились, чтобы признать свою страшную ошибку, а для внешнего мира ситуация внутри движения остается закрытой.
В традиционных религиях вероучение давно сложилось. Ситуация, вполне реальная для НРД, когда их лидеры в режиме реального времени получают «откровения», которые могут привести к трагическим последствиям, едва ли возможна в «старых» религиях. Люди, конечно, могут грешить – но они не могут сделать грех частью доктрины. Переписать вероучение в интересах какой-нибудь «яркой личности» не получится. Оно определилось уже очень давно.
Достаточно старые религиозные общины уже обрели навыки взаимодействия друг с другом и со своим окружением в целом. Религиозная терпимость формировалась веками и, наконец, сформировалась. Лидеры этих общин обычно хорошо знают друг друга. С НРД это, увы, не так – часто они и формируются на решительном отвержении всего, что было до них.
Перечисленное верно в отношении НРД вообще – даже если они провозглашают мир, любовь и всеобщее благоволение.
Но у неоязычества есть определенные особенности. Мира и любви там даже и в рекламе нет.
Вот что, например, поет современная российская группа с таким исконно славянским, таким родным для русского уха названием Wolfkrieg:
«Ими вертят чернявые греки-попы, как хотят,
на своих же, на русских, гоня за отрядом отряд,
разоряют селенья, как будто лютейшим врагам,
тем, кто верен остался прадедовским старым богам» («Языческий воин»)
«Языческие воины», со своей стороны, намерены обойтись с христианами в высшей степени сурово:
«Руби, не щадя клинка,
Сжигай, не скупись на пламя,
Пусть жадного сталь клыка
Насытится всласть телами.
Кровь лей на твердь алтарей,
Развей вихрем воздух спертый,
Низость и дряхлость червей
Молоту в жертву, Молоту в жертву!» («Черное солнце»)
Такого рода песнопения несколько сложно представить себе в устах последователей какой-либо из традиционных религий – да и для НРД это, скорее, необычно.
При этом «Русь» неоязычников носит чисто фэнтезийный и, как это ни иронично, нерусский характер. Как поется в той же песне:
«Когда из монолитов туч
Асгард сорвется смерчем стужи,
Нам наши дремлющие души
Эйнхериев заменят духи,
Ватагой, полчищем, ордой,
Где Ясень крепок и могуч,
Смяв обывательства разруху,
К Вальхалле взор направим свой»
Другая неоязыческая группа, «Сварга» из подмосковного Жуковского, поет:
«В стольном Киеве-граде,
Колыбели Руси.
Холуи врага, пантеон осквернив,
Крест водрузили.
...
И думал враг – победа близка,
Отобрали у словенов веру Отца.
Будет ариец покорный,
Вместо льва – тупая овца…
Но глубоко ошибались "святые отцы",
Волка в шкуре овцы получили они»
Все эти арийцы из Асгарда, эйнхерии из Вальгаллы и прочие персонажи германской мифологии не имеют никакого отношения ни к славянам вообще, ни к русским в особенности."
