Рэй Брэдбери "Дзен в искусстве написания книг"

[dok34.ru]

" У Клайва Стейплза Льюиса есть трилогия - «Косми́ческая трило́гия» — цикл научно-фантастических романов К. С. Льюиса, написанный в 1938—1945 годах. Состоит из книг «За пределы безмолвной планеты», «Переландра» и «Мерзейшая мощь». Типа, фантастики, сказки и там описано... в третьей книге есть институт ГНИИЛИ, ну прямо про этот Тавистокский один в один.

Цели института:

— Очень простые вещи. Прежде всего, стерилизуем негодные экземпляры, уничтожим отсталые расы (на что нам мертвый груз?), наладим селекцию. Затем введем истинное образование, и, в том числе, — внутриутробное. Истинное образование уничтожит возможность выбора. Человек будет расти таким, каким надо, и ни он, ни его родители ничего не смогут сделать. Конечно, поначалу это коснется лишь психики, но потом перейдет и на биохимический уровень, мы будем прямо управлять сознанием…

Инструменты (методы):

Нет. Мы хотим, чтобы вы все это камуфлировали. Конечно, только на первое время. Когда дело пойдет, мягкосердечие англичан уже не будет нам помехой. Мы им сердце подправим. А пока, в начале, нам важно, как это преподнести. Вот, например, если пойдут слухи, что институт собирается ставить опыты на заключенных, старые девы разорутся и разохаются. Назовите это воспитанием неприспособленных, и все возликуют, что кончилась варварская эпоха. Странно, слова «опыт» никто не любит, «эксперимент» — уже получше, а «экспериментальный» — просто восторг. Ставить опыты на детях — да упаси Господь, а экспериментальная школа — пожалуйста!"

 

[dok34.ru]

"Московская обл.
22:00 10 апреля 2025 7
Начал писать от скуки и стал главным фантастом России: легендарному автору «Дозоров» Сергею Лукьяненко — 57
Писателю Сергей Лукьяненко 11 апреля 2025 исполнится 57 лет
Сергей Лукьяненко отпразднует 57-летие 11 апреля
Сергей Лукьяненко отпразднует 57-летие 11 апреля
Фото: Anton Belitsky / Global Look Press
Развлечения
Знаменитости
Каждый любитель фантастики в России знает произведения Сергея Лукьяненко. «Ночной дозор», «Черновик», «Лабиринт отражений» — лишь немногие из известных произведений писателя, ставшие классикой отечественной фантастики. За свою долгую литературную карьеру писатель внес огромный вклад в литературу России. 11 апреля Сергею Лукьяненко исполняется 57 лет — URA.RU вспоминает творческий путь талантливого фантаста.

Главные новости
Уральцам подсказали, как выработать в себе полезные экопривычки
Детство и юность Сергея Лукьяненко

Сергей Лукьяненко родился в небольшом и живописном городке Каратау в Казахстане. Будущий фантаст жил в семье врачей: его отец работал в психотерапии, а мать — в наркологии. Но будущего фантаста с юных лет тянуло к литературе: уже в пять лет Сергей осилил роман «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова, а в первом классе наткнулся на братьев Стругацких. Восхитившись «Страной багровых туч», школьник принялся читать все другие книги фантастов, которые удавалось найти.

Сергей Лукьяненко начал писать романы в юношестве от скуки
Сергей Лукьяненко начал писать романы в юношестве от скуки
Фото: Komsomolskaya Pravda / Global Look Press
В восьмом классе Лукьяненко впервые прочитал «Властелина колец». «Первый том вышел в „Детской листовке“ в сокращенном виде и был замаскирован под сказку, с веселыми рисунками на обложке... Я взял с пренебрежением: я взрослый человек, мне пятнадцать лет, а тут какая-то детская фигня», — признавался писатель в интервью изданию «Труд».

В школьные годы Сергей Лукьяненко мог прочитать несколько книг за один вечер. Будущий писатель брал в библиотеке несколько томов с утра, а затем успевал перед закрытием обменять их на другие книги, чтобы было что почитать вечером. Оценив талант ребенка, библиотекари шли навстречу юноше и разрешали забирать домой даже те книги, которые запрещалось выносить из заведения.

Но когда пришла пора выбирать будущую профессию, Сергей решил не подводить родителей и продолжить династию медиков. Юноша поступил в медицинский институт Алма-Аты на лечебный факультет. Но даже там не забыл о своей любви к фантастике — и организовал среди однокурсников литературный клуб.

В 1990 году Сергей Лукьяненко получил диплом и начал работать врачом-психиатром. Однако всего год хватило будущему писателю для того, чтобы понять — медицина это не его. Тогда Сергей устроился в журнал «Миры» и вскоре дослужился до заместителя редактора. Уже тогда его первые истории публиковались, и спустя несколько лет автор полностью ушел в творчество.

Начало творческого пути Сергея Лукьяненко

Писать рассказы Сергей Лукьяненко начал еще в 1980-х годах. Однажды юноша перечитал все книги дома, но по-прежнему хотел погрузиться в мир литературы.

«Я снимал комнату, жил один. И от скуки мне вдруг захотелось почитать что-нибудь этакое. Если вы помните, фантастику в то время достать было очень сложно — нынешней молодежи не понять, что такое книжный дефицит! Я взял тетрадку, лег на диван и за вечер написал три коротеньких рассказа», — рассказывал автор изданию «Тотал».

Первый рассказ писателя отнес в редакцию приятель Лукьяненко
Первый рассказ писателя отнес в редакцию приятель Лукьяненко
Фото: Komsomolskaya Pravda / Global Look Press
Так на свет появился рассказ «Нарушение». В институте Лукьяненко принес его приятелю, который тоже увлекался фантастикой. А друг взял, и без ведома автора отнес рукопись в редакцию журнала «Заря». Редактор сначала не поверил, что перед ним рассказ 18-летнего юноши. Но встретившись с Сергеем, убедился, что это его работа, и опубликовал историю на страницах журнала.

Вскоре еще один рассказ писателя, «За лесом, где подлый враг», опубликовали в «Уральском следопыте». История о военных, которые сражаются с невидимым противником, принес Лукьяненко первую славу: благодаря большому тиражу на молодого писателя обратили внимание критики, а сам рассказ перевели для индийских и американских изданий.

После этой публикации писателя начали приглашать на фестивали и семинары, где Сергей Лукьяненко познакомился с коллегами и критиками. Вдохновившись поддержкой, автор решил попробовать себя в большой прозе и написать роман.

В 1992 году увидела свет книга «Рыцари сорока островов». Сначала Сергей Лукьяненко хотел написать пародию на книги Владислава Крапивина — популярного детского писателя. Сергей взял за основу близких Крапивину героев, и поместил их в жестокую и нехарактерную для детских книг среду. Но очень скоро отказался от этой задумки — от пародии остался лишь эпиграф романа, взятый из книг Крапивина.

Роман о полигоне, на котором исследуют поведение детей, принес Сергею Лукьяненко настоящую славу. Роман получил премию «Меч Руматы» как лучшее произведение в жанре приключенческой фантастики, а известный писатель Кир Булычев заявил, что у автора такого романа — большое будущее.

Основные произведения и литературный успех Сергея Лукьяненко

После успеха первого романа Сергей Лукьяненко стал все чаще радовать фанатов фантастики новыми работами. В 90-х свет увидели произведения «Мальчик и тьма», сборник «Атомный сон», рассказы «Фугу в мундире» и «Слуга».

Совместные романы с Перумовым принесли Лукьяненко еще больше известности
Совместные романы с Перумовым принесли Лукьяненко еще больше известности
Фото: Komsomolskaya Pravda / Global Look Press
В 1996 году писатель перебрался из Алма-Аты в Москву и познакомился с другой звездой российской фантастики, Ником Перумовым. Вместе они написали техно-фентези «Не время для драконов» — о попаданце Викторе, который перенесся из нашей реальности в Срединный мир, который наполняют эльфы, гномы и кланы магов.

Годом спустя вышел роман «Лабиринт отражений». Действие книги происходит одновременно в современном Петербурге и виртуальном городе Диптаун, в который можно переместиться с помощью специального изобретения. Во время работы над книгой Лукьяненко едва не потерял рукопись из-за компьютерного сбоя. К счастью, черновики удалось спасти.

Роман стал безумно популярен в сети. Поклонники требовали продолжения, а когда узнали, что писатель не планирует сиквел, начали сами предлагать свою версию. Однако вскоре у Лукьяненко появилась идея для второй части, и свет увидел роман «Фальшивые зеркала».

Но главную народную любовь Сергею Лукьяненко принесли романы из цикла городского фэнтези «Ночной дозор». Изначально события книги должны были происходить в средневековье, но писатель решил, что намного проще окажется перенести героев на современные улицы — и не прогадал.

Читатели с восторгом приняли историю о противостоянии тьмы и света на родных улицах. Вскоре вышли и продолжения: «Дневной дозор» и «Сумеречный дозор». Успех закрепили экранизации Тимура Бекмамбетова. Нашумевшие фильмы с Константином Хабенским принесли создателям миллионы рублей, а Сергею Лукьяненко — всероссийскую славу.

Вслед за «Дозорами» вышли и трилогия «Ген», два романа из серии «Работа над ошибками», а также романы цикла «Пограничье». Все эти романы окончательно сформировали творческий стиль автора. Его работы сочетают в себе научную фантастику, детектив и психологический роман. Произведения автора отличаются от других постоянно поднимающимися вопросами о морали и этике.

Личная жизнь Сергея Лукьяненко

Сергей Лукьяненко познакомился с супругой в студенческие годы
Сергей Лукьяненко познакомился с супругой в студенческие годы
Фото: Komsomolskaya Pravda / Global Look Press
Со своей супругой Софией Костичено писатель познакомился еще в 1990 году. Пара встретилась в стенах Казахстанского университета в феврале — а уже в сентябре того же года влюбленные расписались в ЗАГСе.

Пока Сергей Лукьяненко выпускал одну книгу за другой, его супруга продолжила работать по специальности: десять лет занималась психологией, а после устроилась преподавателем в родной университет. Перебравшись в Москву, женщина начала работать в Российском гуманитарном университете.

В 2004 году на свет появился первенец писателя Артемий, а через три года у Сергея Лукьяненко родился второй сын Даниил. В 2012 году знаменитый фантаст стал отцом дочери Надежды.

Скандал вокруг интервью Сергея Лукьяненко

В октябре 2022 года случился скандал с писателем. Сергей Лукьяненко пришел на интервью к журналисту Антону Красовскому на RT, где собеседник начал резко высказываться в отношении украинских детей. После этого на Красовского обрушился шквал хейта: редактор телеканала Маргарита Симоньян осудила слова подчиненного и уволила его из RT, а глава Следственного комитета Александр Бастрыкин поручил проверить слова журналиста.

Писатель же, в свою очередь, заявил, что Красовский намеренно пытался спровоцировать его на резкое высказывание, но в итоге поплатился за это сам. «То, что с человеческой, моральной точки зрения недопустимо так говорить, даже гиперболизируя, пытаясь заострить тему и прочее, — это понятно. Разумеется, он был глубоко неправ, когда так высказался», — прокомментировал ситуацию Лукьяненко на RTVI.

Чем сейчас занимается Сергей Лукьяненко

Знаменитый писатель по-прежнему продолжает радовать поклонников новыми книгами. В 2023 году вышел роман «Прыжок», завершив космическую трилогию «Соглашение». Годом спустя свет увидела книга «Форсайт». История о людях, которым снится страшное будущее, с теплотой приняли любители фантастики.

Автор до сих пор работает над продолжением своих «Дозоров». Книга «Вечный дозор» должна была выйти еще в 2022 году, автор даже выпустил пролог и первую главу. Однако из-за политических событий работа над романом затянулась. По словам писателя, каждый «Дозор» отражал актуальную эпоху, и сегодня ситуация сильно поменялась. Точная дата выхода продолжения до сих пор неизвестна.

В 2023 году Сергей Лукьяненко стал членом общественной палаты РФ. При этом, по словам автора, он будет работать над разработкой идеологии в литературе и кино, а его труд не будет оплачиваться.

Библиография Сергея Лукьяненко

Вот уже почти сорок лет Сергей Лукьяненко продолжает радовать поклонников своими работами. Книги писателя всегда окунают читателя в необычный и фантастический мир, в котором даже в самые трудные времена находится место справедливости и человечности.

1989 — «Атомный сон»
1990 — «Пристань желтых кораблей»
1992 — «Рыцари сорока островов»
1996 — «Линия грез»
1997 — «Лабиринт отражений»
1998 — «Ночной Дозор»
2000 — «Дневной Дозор»
2002 — «Спектр»
2003 — «Сумеречный Дозор»
2004 — «Калеки»
2005 — «Черновик»
2007 — «Чистовик»
2009 — «Недотепа»
2012 — «Новый Дозор»
2013 — «Застава»
2016 — «Кваzи»
2019 — «Маги без времени»
2020 — «Ловец видений»
2021 — «Три дня индиго»
2022 — «Месяц за Рубиконом»
2022 — «Лето волонтера»
2023 — «Прыжок»
2024 — «Форсайт»
2024 — «Поиски утраченного завтра»
Иван Некрасов
Комментарии (7)
Юрий
Библиография неполная. В поисках утраченного ЗАВТРА!!! "...женщина стала работать..." - жутко убогий стиль!
....
Дмитрий
А как же "Холодные берега"?! Книга, в процессе написания которой Сергей Васильевич принял православие...
....
Юлия
Звезды-холодные игрушки. Звездная тень- любимейшие книги
.....
Вал
Масса любимых книг. Дай бог Вам здоровья!
.....
Елена
А еще Сергей Лукьяненко придумал Вику, которая теперь известна как Сири, Маруся, Алиса..."

 

[dok34.ru]

"Тут попалось в интернете высказывание какого- то великого американца - " Вся американская литература вышла из " Приключения Гекльбери Финна".

Заинтересовался. Решил перечитать, ну заодно и Тома Соера освежить.

Это какой - то...позор, как говорил Швондер. Кто такой Том Соер? Прирождённый хулиган, долбодятел, безотцовщина, которого некому

было ежедневно пороть ( а требовалось). Тётя Полли не справлялась с этой функцией.

Гекельбери ещё хуже - сын местного пьянчуги, оборванец и гопник, который и в школу не ходил и ночевал где придётся. Его даже жители городка, кстати Санкт - Петербурга, побаивались и ненавидели

Фактически шпана и беспризорник.

И такие вот сугубо отрицательные " герои" у нас в советское время, почему - то пропагандировались и популяризировались. Ах, Том Соер, ах, Гекельбери ! Ах, ох.

Это же просто Мишка Квакин. Шпана. Панки.

А Тимура и его команды на эту шпана не было, в отличии от нашей литературы.

Считаю - книга вредная. По хорошем - то надо бы запретить её, а не популиризировать. Такое моё пенсионерское мнение"
...🙂
Не моё🙂
Мнение интересное, но не совсем верное, имхо.
Если мы все вышли сорри из гамет, это не значит, что мы и есть гаметы🙂

 

[dok34.ru]

"(Из архива профессора Преображенского, с пометками доктора Борменталя и анонимными комментариями "некоего гражданина")​

---

1. Полиграф Полиграфович Шариков – "Клинический случай социального лифта"​

Был пёс - имел хоть совесть, стыд,
Стал "человек" - лишь злобой сыт.​

---

«Обо мне заботится», – подумал пёс, – «очень хороший человек. Я знаю, кто это. Он – волшебник, маг и кудесник из собачьей сказки… Ведь не может же быть, чтобы всё это я видел во сне. А вдруг – сон? (Пёс во сне дрогнул). Вот проснусь… и ничего нет. Ни лампы в шелку, ни тепла, ни сытости. Опять начинается подворотня, безумная стужа, оледеневший асфальт, голод, злые люди… Столовая, снег… Боже, как тяжело мне будет!
.

​

---

а что тут предлагать? А то пишут, пишут… конгресс, немцы какие-то… Голова пухнет. Взять всё, да и поделить!​

Гипофиз — не железа. Это гайка, вкрученная в череп дрелью прогресса. Шариком был — хвостом вилял у ног эпохи. Стал человеком — зарычал на зеркало, узнав в нём Чугункина. Тот, чья водка текла в жилах, как вода в Москве-реке. «Абыдна!» — выл он, бьясь головой о стену, где «отнять и поделить!» выцарапано гвоздём, обмакнутым в совесть.
Умственная отсталость? Табуретка, на которой сидят, чтобы достать до петли. А он сидит и грызёт крапиву — ту самую, что жжётся, как правда. Полынь пьёт, да не ту, что очищает. Ту, что горчит, как приговор: «Обратно не вернёшься».
До операции — шерсть да преданность. После — доносы, как блохи, кишат на грязном пальто. Алкоголь — не жидкость. Это наследство. Родовое проклятье, что стучит в висках, как кузнец по наковальне: «Чугункин! Чугункин!» — пока из ушей не потечёт.
Сельдь под шубой — не еда. Это слои: селёдка — стон, свёкла — стыд, майонез — ложь. Ложь, что душит, как галстук на шее повешенного.
Рекомендации врачей: «Обратно в собаку!» Да только операционная — не конура. А вольер — не свобода. Это клетка внутри клетки. Шарик, теперь уже не пёс, воет на луну, отравленную свинцом эпохи. Луна молчит. Знает: тот, кто однажды стал человеком, уже не залает. Только захрипит: «Отнять!..» —и сгинет в подворотне, где ветер сметает окурки.​

Театр- это дуракаваляние...разговаривают, разговаривают...Контрреволюция одна​

---

2. Профессор Преображенский.​

---

"Омоложу хоть труп, хоть кошку!"
Хирург похвастался немножко.​

---

Что такое это ваша разруха?

— Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе не существует! Что вы подразумеваете под этим словом? — яростно спросил Филипп Филиппович у несчастной картонной утки, висящей кверху ногами рядом с буфетом, и сам же ответил за нее: — Это вот что: если я, вместо того чтобы оперировать, каждый вечер начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха! Если я, ходя в уборную, начну, извините меня за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной получится разруха. Следовательно, разруха сидит не в клозетах, а в головах!

Он верит, что может «улучшить природу» — ту самую, что дышит сквозь асфальт. А природа мстит: пускает корни ему в жилы, прорастает крапивой в кожаных туфлях. «Буржуазная гипертрофия» — диагноз? Нет. Это когда позолота на рамах ест глаза, а в ушах — не голоса, война оперных арий с гудками заводов.
Речь его — не слова, а скальпели. Вскрывает «разруху», как труп на столе прозектора. Только внутри — не органы, а битое стекло да обрывки лозунгов: «Всё наше!» — кричат они, но голос тонет в формалиновой тишине.
Хирургический перфекционизм — попытка собрать человека из шестерёнок, забыв, что душа — не пружина. Он кроит кожу по лекалам, а из ран лезет пакля, пропитанная водкой и стыдом. Пролетариат? Для него это — грязь под ногтями истории. А он в белых перчатках, как жрец, режет хлеб ножом для вскрытия конвертов с доносами.
Диагноз: гений, что «заигрался», как кот с клубком из ниток, что спряла старая крестьянка из его же шерсти. Рекомендации? Отрубить нитки. Перестать лепить «социальных гибридов» — тех, у кого глаза от матери-пролетарки, а крылья — от отца-ангела. Они всё равно падают, разбиваясь о тротуар, где «закуски под водочку» давно стали святым причастием.
Прогноз: выживет. Но теперь обходит бродячих собак — знает, их глаза зеркалят того, кем он был до того, как гипофиз Чугункина встроили ему в череп, как эпитафию в могильный камень.​

---

«От Севильи до Гренады… В тихом сумраке ночей»​

---

3. Доктор Борменталь – "Идеалист с комплексом спасителя".​

---

Юный медик, рвеньем пылок,
Верил в разум, в светлый путь.​

---

И другим предложить...

"– И другим надо предложить, – сказал Борменталь, – и так: сперва Филиппу Филипповичу, затем мне, а в заключение – себе.
Шариковский рот тронула едва заметная сатирическая улыбка, и он разлил водку по рюмкам.
– Вот все у нас как на параде, – заговорил он, – салфетку туда, галстух – сюда, да «извините», да «пожалуйста», «мерси», а так, чтобы по-настоящему, – это нет. Мучаете себя, как при царском режиме.
– А как это «по-настоящему» – позвольте осведомиться?
Шариков на это ничего не ответил Филиппу Филипповичу, а поднял рюмку и произнес:
– Ну, желаю, чтобы все...
– И вам также, – с некоторой иронией отозвался Борменталь.

Наука — его религия. Алтарь — лаборатория, где колбы звенели, как церковные колокольчики. «Всё победим!» — шептал он, зашивая раны прогресса нитками из формул. Пока не пришёл Шариков — не человек, не пёс. Сгусток хаоса в грязных бинтах. Глаза, как два пролома в стене мироздания.
«Синдром ученика» — не диагноз. Это когда глотаешь профессорские тирады, как гвозди, и веришь, что они прорастут розами. Иван Арнольдович — святой в халате. Святой, что тащит на спине Шарикова, как крест, вытесанный из мусорного бака. «Отвечаю за него!» — кричит в пустоту, а эхо возвращается перекошенным смехом.
Наивность — не слабость. Это когда стучишь в дверь ада, спрашивая: «Можно исправиться?» Ад молчит. Только Шариков рычит за спиной, рвёт книги клыками, мажет по стенам кетовой икрой, словно пишет новую Библию — из матерных стихов и доносов.
Гиперответственность? Да. Это петля из стетоскопа. Чем туже затягиваешь — тем громче хрипит подопечный: «Отнять! Поделить! Уничтожить!» А в финале — тишина. Руки, дрожащие у горла Шарикова. Не страх. Отчаяние алхимика, понявшего, что золото — всего лишь ржавая пыль.
Рекомендации:
— Отпуск — бежать. Не из Москвы. Из себя. Туда, где реки текут вспять, а профессора — просто старики с пустыми пробирками вместо глаз.
— Реабилитация — выковырять из сердца гвоздь веры в эксперименты. Заменить его осколком луны, украденным у бродячего пса.
— Прогноз — выживет. Если сожжёт диплом и станет лесником. Где единственный подопытный — ветер. Где Шариковы воют за горизонтом, но не могут пройти сквозь стену из сосен и тишины.​

---

4. Швондер и компания – "Коллективный психоз социального переустройства".​

---

Бюрократ с пустым лицом,
Без мозгов, зато с мандатом.​

---

​

Мы к вам, профессор...

— Мы к вам, профессор, — заговорил тот из них, у кого на голове возвышалась на четверть аршина копна густейших вьющихся черных волос, — вот по какому делу... — Вы, господа, напрасно ходите без калош в такую погоду, — перебил его наставительно Филипп Филиппович, — во-первых, вы простудитесь, а во-вторых, вы наследили мне на коврах, а все ковры у меня персидские. Тот, с копной, умолк, и все четверо в изумлении уставились на Филиппа Филиппович. Молчание продолжалось несколько секунд, и прервал его лишь стук пальцев Филиппа Филипповича по расписному деревянному блюду на столе. — Во-первых, мы не господа, — молвил наконец самый юный из четверых — персикового вида. — Во-первых, — перебил и его Филипп Филиппович, — вы мужчина или женщина? Четверо вновь смолкли и открыли рты. На этот раз опомнился первый, тот, с копной. — Какая разница, товарищ? — спросил он горделиво. — Я — женщина, — признался персиковый юноша в кожаной куртке и сильно покраснел. Вслед за ним покраснел почему-то густейшим образом один из вошедших — блондин в папахе. — В таком случае вы можете оставаться в кепке, а вас, милостивый государь, попрошу снять ваш головной убор, — внушительно сказал Филипп Филиппович. — Я не «милостивый государь», — смущенно пробормотал блондин, снимая папаху. — Мы пришли к вам... — вновь начал черный с копной. — Прежде всего — кто это «мы»? — Мы — новое домоуправление нашего дома, — в сдержанной ярости заговорил черный. — Я — Швондер, она — Вяземская, он — товарищ Пеструхин и Жаровкин. И вот мы... — Это вас вселили в квартиру Федора Павловича Саблина? — Нас, — ответил Швондер. — Боже! Пропал калабуховский дом! — в отчаянии воскликнул Филипп Филиппович и вплеснул руками.

​

Это не человек — это ходячий декрет о земле. Его личность сварена из советских газет 1924 года, пропитана запахом дешёвого клея для обоев и манией «уплотнить» всю планету. Его мозг — архив цитат Ленина, а сердце бьётся в ритм «Интернационала». Увидел семикомнатную квартиру Преображенского — и взорвался, как голодный в булочной. «Буржуазное неравенство!» — орет, а сам мечтает, чтобы весь мир стал коммуналкой, где в сортире очередь, а на кухне — донос в ЧК.

---

Социальная шизофрения — не болезнь. Это эпоха, где улицы грызут сами себя. Где «ненаучная фантастика» — не жанр, а диагноз. Москва, 1924-й: город, расколотый надвое. На одной стороне — пробирки, на другой — подворотни. Посередине — Шариков, ублюдок прогресса, чьи клыки вонзаются в горло истории.
Прогнозы:
— Шариков — не сгинет. Растворится. Станет пятном на стене, вонью в лифте, криком «Абырвалг!» в ночи. Его конец — не смерть. Это обратный билет в пса. Но пса уже нет — только ошейник, затянутый на горле у времени.
— Профессор — будет оперировать. Резать тишину. Зашивать рваные раны эпохи нитками из формул. А по ночам — мыть руки. Мыть, пока кожа не слезет, но запах Шарикова не истребим. Как клеймо. Как приговор: «Гений, который не рассчитал дозу человечности».
— Борменталь — разочаруется? Нет. Он выпьет йода вместо коньяка. Будет ставить диагнозы луне и ампутировать тени. Наука для него теперь — пустой халат на вешалке. Но признаться — значит стать Шариковым. А он лучше умрёт в тишине.
— Швондер — должность? Да. Гробовщик душ. Уплотнит ещё сто квартир, поселит в них крыс. На стене — новый плакат: «Революция продолжается!». А под ним — лужа крови. Не его. Не ваша. Ничья.
Заключение:
«Собачье сердце» — не повесть. Это клинический атлас ран:
— Гений, что играл в Бога, забыв, что Бог давно бежит по подворотням в рваном пальто.
— Пролетариат, что забрался во власть, как шавка на трон, и лает: «Всё моё!».
— Собака, ставшая человеком, но оставшаяся псом — только теперь без шерсти. Без преданности. Без права на рычание.
А потом — да, все жалеют.
Жалеют, когда видят:
Горло Шарикова — это зеркало.
Пробирки — пусты.
А сердце, вырванное из груди, бьётся на столе и шепчет:
«Наука не спасёт. Она только режет. И шьёт. И снова режет...»

---

Но я не увидел, как в финале
Собака смотрит в окно печально.​

---

​

---

P.S. "Если вам кажется, что эксперимент удался – подождите финала".
​

---

P.P.S. Недавно мне друзья из Милана прислали вот такое:​

(Пишут, что этот баскервиль еще пока тявкает на всех подряд, но уже регулярно встревает в разговоры взрослых людей и по вечерам начал все чаще употреблять крепленые вина. В речи тоже заметный прогресс, кроме постоянного гавканья, уверенно произносит слово что-то типа: "я и голохисп".
Пёс его знает, что он имеет ввиду, но я бы сводил его к ветеринару, может быть его усыпить от греха подальше?).

---

((А нам грубиянов не надо. Мы сами грубияны. (С) )).

Мне говорили, что Борменталь уехал перед войной в Италию.
Неужели он теперь там продолжает эксперименты? ​

---

Креплёное вино — не напиток. Это бензин для лая. Пьёт — не он. Это мы пьём его глазами, пытаясь спалить мосты между «было» и «надо». Прогресс речи? Да. Теперь он не просто воет на луну — плюёт ей в лицо слогами, которые мы когда-то вырезали из своих глоток ножом приличий.
Усыпить? Ха. Да мы уже усыпили всех псов в себе. Оставили лишь ошейники — тугие, как петли на горле правды. Ветеринар? Нет. Здесь нужен палач с гитарой вместо топора, чтоб сыграл отходную тем, кто ещё рычит сквозь сон.
«Пёс его знает» — шепчет сосед, заклеивая окна газетами. А баскервили уже во дворе. Грызут провода времени. Искры летят в ночь — короткие замыкания между прошлым и пьяным завтра.​

---

P.P.P.S.

​

---

Все совпадения с читателями непреднамеренные и не имели желания обидеть кого-то лично. (Но это не точно)"
​