Взгляд на воспитание детей - из туманного далека..
Дети теперь приближались к возрасту, когда нормальная физическая забота, поглощающая внимание средней матери, сменяется эмоциональными потребностями. Этот цикл, который длится, пока они не войдут в юношеский возраст, чрезвычайно труден — труден для детей и пугающе труден для матерей. Я вообще не уверена, что я реагировала хорошо или мудро, и, видимо, мне просто повезло, если мои дочери сегодня, судя по всему, любят меня. Все они воспитывались в гораздо более нормальных условиях, чем я — отданная на воспитание чужим людям — гувернанткам и учителям, и, видимо, благодаря этому мне было трудно понять их. Я имела очень возвышенное представление о том, какими должны быть отношения между матерью и детьми. А у них такого возвышенного представления не было. Я была просто кем-то, от кого они ожидали заботы о себе, но от кого также можно было ожидать запрета делать то, что им хочется. Я научилась многому в течение нескольких лет во время этого короткого цикла, и этот цикл оказался очень ценным, когда мне пришлось помогать другим матерям улаживать свои проблемы. Оглядываясь назад, я часто думаю, что у моих детей не было серьёзных причин для разногласий со мной, потому что искренне пыталась понять и проявить симпатию — но беря это в общем и в целом — я недовольна средним родителям в этой стране и в Великобритании.
Здесь в Соединённых Штатах мы так мягки и снисходительны к нашим детям, что у них очень мало чувства ответственности или самодисциплины, в то время как в Великобритании дисциплина, родительские требования, надзор и контроль такие строгие, что заставляют любого ребёнка бунтовать. В обоих странах это в результате приводит к одному и тому же — бунту. Сегодня британское молодое поколение, судя по тому, что я знаю, находится в состоянии полного недоумения относительно того, что им следует делать и каково должно быть положение младшего поколения в мире, в то время как поведение солдат американской армии в Европе и повсюду было таким шокирующем, что они серьёзно уронили престиж США в мире. Я не виню американских мальчиков — я виню их матерей, их отцов, их школьных учителей и их армейских офицеров, которые не дали им никакого чувства направленности, никакого чувства ответственности и никакого подлинного стандарта жизни. Безусловно, это вина не одних только юношей, что столь многие из них вели себя разболтанно во время мировой войны, когда они оказались в заморских странах.
Когда я была в Европе и Великобритании летом 1946 года, я получила информацию непосредственно из первых рук от жителей многих стран об их поведении, о десятках тысяч незаконных детей, которые остались беспризорными и непризнанными, и о сотнях девушек, на которых они женились и потом бросили. Одной из самых интересных вещей, которые я открыла, было то, каким уважением пользовались солдаты-негры за их деликатное и щепетильное отношение к девушкам — они не использовали девушек в своих интересах, если те сами этого не хотели. Когда я так критикую американских юношей — а это также в некоторой степени справедливо в отношении более дисциплинированных солдат — я признаю, как я говорила несколько раз в Англии людям, критиковавшим при мне американских солдат: "Всё это совершенно справедливо и я вполне готова поверить, что американские парни такие, как вы говорите, но что вы скажете о распущенных английских, французских и немецких девушках — ведь для этой игры требуются двое". Хотя наши парни имели чересчур много денег, и наши офицеры говорили им, чтобы они не стеснялись, находясь на действительной службе, тем не менее и девушки других наций также должны нести ответственность. До некоторой степени можно понять, что эти истощённые и голодающие девушки решали сойтись с американскими солдатами ради получения мяса и хлеба для своих семей. Я говорю, что это извиняет их, но я должна сказать это, поскольку это голый факт.
Вся эта проблема секса и взаимоотношения полов, по-видимому, относится к числу мировых проблем, которые должны быть решены в течение следующего столетия. Как она будет решена — не мне об этом говорить. Я полагаю, что это главным образом вопрос правильного воспитания и внушения молодым людям в отрочестве, что расплатой за грех является смерть. Один из самых чистых людей, которых я знала, который никогда в своей жизни не вёл себя дурно, как это по-пуритански называется, сказал мне, что единственной причиной этого было то, что в возрасте девятнадцати лет отец повёл его в медицинский музей и показал ему некоторые последствия дурного поведения. Я не верю в пользу внушения страха для исправления плохого поведения и пороков, но не исключено, что материальное подтверждение неправильного материального образа действий имеет ценность.
Я не собираюсь подробно рассуждать об этом предмете, но он имеет отношение к проблеме, с которой я столкнулась, когда мы поселились в доме в Риджфилд Парк. Мне нужно было послать своих детей в публичные школы в Нью-Джерси. Я была знакома с идеей совместного обучения мальчиков и девочек, но только среди специально отобранных детей, которым ещё не было десяти лет. Сама я не была продуктом системы совместного обучения и вообще не была уверена в том, что она годится для детей, приближающихся к подростковому возрасту, но у меня не было выбора, и мне пришлось вплотную столкнуться с этой проблемой.
Если семья и родительское влияние правильны, тогда, по-моему, нет лучшей системы, чем совместное обучение. Мои девочки были очень удивлены, когда впервые приехали в Англию и увидели, как английские девочки смотрят на английских мальчиков. Они обнаружили, что в Англии девочки переоценивают мальчиков, секс там окутан покровом тайны, и они совершенно не умеют вести себя с мальчиками; в то время как американские девочки, ежедневно встречаясь с мальчиками, сидя в классе вместе с ними, вместе завтракая, идя в школу и из школы вместе, вместе играя на площадках, имеют более здоровое и полезное отношение. Я надеюсь, что вскоре мы увидим введение системы совместного обучения во всех странах. Но за этой системой должна стоять семья, дополняющая и компенсирующая то, чего не хватает школьной системе. Очень важно научить мальчиков и девочек правильному отношению и ответственности по отношению друг к другу и предоставить им больше свободы в определённых, взаимно приемлемых пределах — свободы, основанной на доверии.
Мои девочки начали заниматься в публичной школе. Я не могу сказать, чтобы они особенно отличились. Каждый год они переходили в следующий класс, однако, я не помню, чтобы они оказывались на первом месте в классе или удостаивались почестей. Я не считаю, что это бросает какую-то тень на них, у всех у них были прекрасные умы, и они оказались очень разумными членами общества; но они не были особенно увлечены обучением. Я помню, как Дороти принесла мне редакционную статью из "Нью-Йорк Таймс", когда перешла в среднюю школу. Статья обсуждала систему совместного обучения и указывала на её полезность для народа. Однако, в ней также обращалось внимание на то, что эта система терпит неудачу в случае высокоинтеллектуальных, творческих или одарённых детей. Моя дочь сказала: "Это сказано о нас и вот почему мы не получаем лучшие отметки в школе". По-видимому, она была права, но я не дала ей понять, что придерживаюсь того же мнения. Беда с массовым совместным обучением состоит в том, что учителя имеют чересчур большие классы и дети не получают надлежащего внимания. Я помню, как однажды спросила у Милдред, почему она не выполняет домашние задания. "Ну, мама, — сказала она. — я вычислила, что так как в моём классе шестьдесят учеников, то учитель снова вызовет меня не раньше, чем через три недели, и поэтому сейчас мне нет необходимости что-то делать". Во всяком случае, они аккуратно посещали школу, окончили все классы и нормально закончили школу. Однако, они много читали. Они постоянно встречались с интересными людьми, слушали интересные разговоры, и благодаря Фостеру и мне были в контакте с людьми со всего мира, так что их образование в действительности было очень широким.