dok34.ru
Moderator
Однако, как ни крути, а Жюль Верн полтора века на коне, и книги на всех языках, и масса экранизаций.. . Предположим, все вокруг идиоты. Но только гений может попасть в унисон планете идиотов. Э?
Да, Паганель стал именем нарицательным. Капитан Немо - устойчивая мифо-фигура. Как бы ужасно ни бумагомарал Жюль Верн, он преуспел едва ли не в главном: писатель создал свой мир и миф. И мы знаем, мы помним, мы используем и цитируем!
И остались в истории - той, которая вписана в наше представление "обо всем вообще" - предсказание полета на Луну, чудо-подлодка, и кругосветка детей капитана Гранта, и много чего еще. А вот слабости письма, натяжки и наивы - в истории не остались.
Напрашивается простой вывод. У истинного бестселлера - свои законы. Они отличаются от законов "просто высокой литературы".
Несравненная ценность Жюль Верна - в "генеральной выдумке" романа. Техническое изобретение. Маршрут путешествия. Робинзонада технического века. И т. д.
Жюль Верн укореняется в воображении и памяти читателя исключительностью, новизной, необыкновенностью, единичностью главной задумки книги. Эта задумка - суть и соль, без нее книга сразу теряет ценность и превращается в заурядное барахло. Она принципиально не вычленяется из всех прочих пластов книги, книга и пишется ради нее.
Проделаем опыт. Прибавим глубины психологизма. Пропишем стиль. Наляжем на реалистичность мировоззрения, снизим наивный романтизм. Что получим? Уильяма Голдинга или Робера Мерля. Хорошие книги! Лучше жюльверновских написаны. Написаны лучше - а книги држе. Глубина проникновения в жизнь - увеличилась, а создание новых, неповторимых, не существовавших доселе миров почти и исчезло...
Никакой стилист, нулевой психолог, неряшливый сюжетчик, неумелый пейзажист и бездарный бытописатель - великий Жюль Верн сумел сделать главное: создать новые области нашего духовного мира, устойчивые области коллективного социопсихологического пространства, именуемого иначе культурным.
А если бы он "писал лучше"? Стал ли бы "равным Шекспиру"? Нет!
Когда серьезный писатель берется за детектив - получается "Преступление и наказание". Фабульная нагрузка резко уменьшается, акцент смещается на иные глубины, вечные и общечеловеческие. Уже перестает волновать сам Наутилус, речь заходит об извечном человеческом одиночестве, борьбе каждого против всех, трагедии революционера. Сплошной экзистенциализм.
Соотношение всех элементов великой книги находится в жестком единстве. Нарушение равновесия (пусть неосознаваемого, неощутимого) - ведет к некоторому внутреннему разрушению книги. Вроде делаешь лучше - а эффект почему-то обратный. Написано лучше - а волнует меньше, воображение поражает меньше. Хорошая книга и хорошо написанная книга - вещи иногда разные.
"Усовершенствование" романов Жюля Верна уменьшит нагрузку на "главную задумку", суть и ценность этих романов. Литературный уровень Жюля Верна - необходимый минимум "литературной плавучести" книги. Верн прост, ясен, однозначен, общедоступен - при этом достаточно динамичен, романтичен, позитивен, жизнеутверждающ. Да он гений жанра, фактически им самим и созданного: приключения с необыкновенным начальным доворотом и общеинформационными подробностями, поданными под нетривиальным углом.
Да, Паганель стал именем нарицательным. Капитан Немо - устойчивая мифо-фигура. Как бы ужасно ни бумагомарал Жюль Верн, он преуспел едва ли не в главном: писатель создал свой мир и миф. И мы знаем, мы помним, мы используем и цитируем!
И остались в истории - той, которая вписана в наше представление "обо всем вообще" - предсказание полета на Луну, чудо-подлодка, и кругосветка детей капитана Гранта, и много чего еще. А вот слабости письма, натяжки и наивы - в истории не остались.
Напрашивается простой вывод. У истинного бестселлера - свои законы. Они отличаются от законов "просто высокой литературы".
Несравненная ценность Жюль Верна - в "генеральной выдумке" романа. Техническое изобретение. Маршрут путешествия. Робинзонада технического века. И т. д.
Жюль Верн укореняется в воображении и памяти читателя исключительностью, новизной, необыкновенностью, единичностью главной задумки книги. Эта задумка - суть и соль, без нее книга сразу теряет ценность и превращается в заурядное барахло. Она принципиально не вычленяется из всех прочих пластов книги, книга и пишется ради нее.
Проделаем опыт. Прибавим глубины психологизма. Пропишем стиль. Наляжем на реалистичность мировоззрения, снизим наивный романтизм. Что получим? Уильяма Голдинга или Робера Мерля. Хорошие книги! Лучше жюльверновских написаны. Написаны лучше - а книги држе. Глубина проникновения в жизнь - увеличилась, а создание новых, неповторимых, не существовавших доселе миров почти и исчезло...
Никакой стилист, нулевой психолог, неряшливый сюжетчик, неумелый пейзажист и бездарный бытописатель - великий Жюль Верн сумел сделать главное: создать новые области нашего духовного мира, устойчивые области коллективного социопсихологического пространства, именуемого иначе культурным.
А если бы он "писал лучше"? Стал ли бы "равным Шекспиру"? Нет!
Когда серьезный писатель берется за детектив - получается "Преступление и наказание". Фабульная нагрузка резко уменьшается, акцент смещается на иные глубины, вечные и общечеловеческие. Уже перестает волновать сам Наутилус, речь заходит об извечном человеческом одиночестве, борьбе каждого против всех, трагедии революционера. Сплошной экзистенциализм.
Соотношение всех элементов великой книги находится в жестком единстве. Нарушение равновесия (пусть неосознаваемого, неощутимого) - ведет к некоторому внутреннему разрушению книги. Вроде делаешь лучше - а эффект почему-то обратный. Написано лучше - а волнует меньше, воображение поражает меньше. Хорошая книга и хорошо написанная книга - вещи иногда разные.
"Усовершенствование" романов Жюля Верна уменьшит нагрузку на "главную задумку", суть и ценность этих романов. Литературный уровень Жюля Верна - необходимый минимум "литературной плавучести" книги. Верн прост, ясен, однозначен, общедоступен - при этом достаточно динамичен, романтичен, позитивен, жизнеутверждающ. Да он гений жанра, фактически им самим и созданного: приключения с необыкновенным начальным доворотом и общеинформационными подробностями, поданными под нетривиальным углом.
