Голос ведь тоже знакомый, подумал Сергей* с досадой, которую тут же облегченно утопил в догадке: да пацан боится просто. Летать боится.
Надо успокоить, понял Сергей*, но решил переждать зычный рассказ про аварийные выходы и спасательные средства — тем более что пацан слушал разводящих руками бортпроводниц удивительно внимательно, единственный, наверное, в салоне. Сергей* в последний раз проверил телефон, написал Карине, что взлетает, едва не забыв рассыпать положенное поголовье смайликов, выставил авиарежим и на миг прикрыл тяжелые веки.
И вздрогнул вместе с самолетом, выпускающим шасси.
Весь полет продрых. Неудивительно, с учетом обстоятельств.
Сергей* улыбнулся и нахмурился, не без труда запретив себе вспоминать обстоятельства. Он потянулся, чтобы расправить затекшие мышцы и суставы, тряхнул головой и посмотрел в иллюминатор. Действительно садимся.
Сергей* повернулся к пацану и отметил:
— Вот и все, а ты боялась.
Пацан, искоса рассматривавший медленно проворачивающуюся под крылом огненную Москву, помолчал и ответил слегка удивленно, но спокойно и как будто с жалостью:
— Чего тут бояться?
— Правильно, — согласился Сергей*. — Самолеты — самый безопасный вид транспорта. На машинах в разы больше бьются. Я просто решил, что ты впервые летишь.
Он был готов к тому, что пацан нагрубит или вообще не ответит. Но тот, покривившись, сказал:
— На таком — впервые.
Ты в какой деревне ховался столь звонкий и малоразвитый, что от семьсот тридцать седьмого уберегся, чуть не спросил Сергей* с веселым изумлением