О путешествии наставника Ма и двух просветленных
Некогда случилось учителю Ма проезжать через провинцию Цинь, направляясь на похороны отца. В тех краях дороги небезопасные, но досточтимый наставник, подгоняемый сыновним долгом, не стал дожидаться попутного обоза. Подстегнув своего осла, он отправился в сопровождении лишь одного ученика Кана.
В горах, когда закатившееся солнце уже подкрасило багрянцем вершины, и холод опустился на землю, учитель Ма повелел Кану подыскать пещеру для ночлега. Довольно скоро годная пещера нашлась, и ученик ушёл собирать хворост, тогда как досточтимый наставник остался наедине с ослом и возвышенными думами.
В это время, как на беду, перед ним явился злобный дух Грум, был он ростом с гору, так что рога его доставали до облаков, из пасти торчали клыки размером с амбар, от одного шага его проминались холмы, а от двух плевков образовывались зловонные серные озёра. Обратив полыхающие, будто жерла двух вулканов, бельма на безмятежного учителя Ма, дух пророкотал:
— Не в добрый час повстречался ты мне, путник! Я жутко голоден, так что, не обессудь, но придётся мне тебя съесть.
Досточтимый не удостоил духа ответом, продолжая смотреть на поросшие соснами склоны гор, созерцая, как нежно золотятся их вековые кроны в закатных лучах уходящего светила.
— Но прежде, чем ты умрёшь, я загадаю тебе загадки. — продолжало чудовище, — Отгадать их не сможет ни один смертный в поднебесной, ибо под силу они лишь умам великих духов и небожителей.
Но наставник Ма даже не взглянул на духа, отчего тот страшно рассвирепел и взволновался, как сто штормов.
— Как смеешь ты не отвечать мне, смертный? — и от громоподобного крика Грума, птицы попадали с ближайших дерев, а стоявший рядом осёл обделался, — Может, ты безумный? Или немой? Видишь ведь, что ты на краю гибели и помощи тебе ждать неоткуда! Воистину, я пожру тебя немедленно!
И тут досточтимый учитель улыбнулся а потом засмеялся, и смех его был легок и приятен, как шорох опадающих листьев по осени.
Изумился Грум:
— Что смешного услышал ты, дрянной старик?
— Разве не смешно слышать как некто угрожает съесть себя самого или пустота обещает поглотить пустоту?
— О чём ты лопочешь, безумный?
— Разве можно съесть того, кого не существует?
— Но ты же стоишь передо мной!
— Это лишь видимость. Меня нет. Потому что личности не существует.
— Постой! Давай-ка с этого места поподробнее. — дух уселся на ближайшую гору, отчего с вершины сошло несколько лавин, заваливших дорогу в соседней провинции.
— Смотри сам, — наставник тоже опустился на ближайший валун, от которого отвалилось несколько камешков, которые, скатившись, завалили муравьиную тропу, — Возьмём колесницу. Скажи, колесо — это колесница?
— Нет, конечно.
— А обод от колеса?
— Ты шутишь! Как может обод быть колесницей?
— Но тогда, может быть, сама люлька является колесницей?
— Да какая же это колесница, если у ней колёс нет, и лошади?
— А лошадь ты назовёшь колесницей?
— Никогда!
— Значит, ни колесо, ни обод, ни люлька, ни лошадь по отдельности колесницей не являются?
— Выходит, так.
— Но ведь и все эти части, собранные воедино, колесницей назвать нельзя.
— Отчего же? — Грум так изумился, что ненароком проглотил пролетающего мимо орла.
— Ну, посмотри, мы возьмём лошадь, — учитель Ма указал перстом на осла, отчего тот вздрогнул и обделался вторично, — положим на неё люльку, а сверху — колёса, а по бокам приставим обода, будет ли это колесницей?
— Конечно, нет! — дух расхохотался и из его горла ловко выпрыгнул мокрый орёл.
— Выходит, колесница — это только имя, обозначающее все части, сложенные в определенной последовательности и с определенной целью.
— Ну да. — заметил дух, пытаясь ногтями ног подцепить с земли лавирующую гордую птицу.
— Точно так же и личность есть только название определенным образом упорядоченных элементов опыта — чувств, сознания, воли. Не существует отдельно "человека" и "солнца", а есть единое "человек, видящий солнце". Солнце — не внешний объект, а часть личности, включенная в процесс восприятия.
— Но, по крайней мере, существуют же эти чувства, сознание
— возразил Грум, забросив попытки поймать юркого орла.
— В том-то и дело, что нет! Это лишь совокупность частиц психофизического опыта. Единый поток вспыхивающих и тотчас исчезающих навсегда частиц, как в калейдоскопе, создаёт иллюзию внешнего мира и иллюзию собственного существования.
— Ну ты и завернул! — озадаченно буркнул дух, почёсывая свою башнеподобную голову, отчего из неё повалились на землю вши размером с росомаху.
— Теперь ты понимаешь, что меня не существует, я лишь часть твоего восприятия, неразрывно связанная с самим тобой. Потому я и улыбнулся твоим угрозам, ведь поедая меня, ты будешь поедать себя. Но, поскольку на самом деле не существует ни тебя, ни меня, то я засмеялся, услышав угрозы пустоты съесть пустоту.
После этих слов дух задумался, да так глубоко, что молчал до тех пор, пока не выступили на небе звёзды. Безмолвствовал и учитель Ма, предаваясь возвышенным думам, а созерцать в опустившейся темноте было уже решительно нечего, только слышалось, как фыркает временами осёл, стуча копытом по унавоженной почве.
Наконец дух сказал:
— Ладно, пусть будет так. Пусть нет тебя и меня. Но ведь есть-то надо! Поэтому, старик, я всё-таки тебя проглочу, а потом, на досуге, подумаю над твоими речами.
— Ну, вообще-то, разницы нет не только между мной и тобой.
— заговорил бесстрастный наставник, — между мной и, к примеру, вот этим ослом, тоже нет никакой разницы. — в этот момент учитель Ма выразительно поиграл бровями, чего, конечно, нельзя было различить в темноте.
— Пожалуй, ты прав. — ответствовало чудище, — Но от осла дерьмом воняет. Поэтому съем я всё-таки тебя!
И с этими словами Грум схватил досточтимого Ма и проглотил в мгновение ока. А потом разочарованно проговорил:
— И от старика, оказывается, тоже воняет. А ведь и впрямь, никакой разницы нет.
В тот же миг дух получил озарение, и ушёл просветлённым, вознесясь в небесные обители, ко двору великого императора Юй-Хуаня Шань-Ди, чтобы проповедовать небожителям новое учение.
А спустя несколько отрезков времени с гор спустился Кан, несущий охапку хвороста.
— Учитель, а куда делся наш осёл? — озадаченно вопросил он досточтимого Ма, выходящего из пещеры.
— В темноте между ослом и великим учителем не заметишь различия. — ответил мудрейший.
И в тот же миг Кан получил озарение, и ушёл просветлённым. А досточтимому наставнику пришлось самому разжигать костёр.
Было-б вообще здорово.
