Чтение Дока, с цитатами :) Кто хочет знать и понимать лучше

[dok34.ru]

Критикам никогда не узнать, что автор «Корней паУТИНЫ», записывая эти слона беглым, летящим почерком, видел рыжую девчонку-осень, склонившуюся над яркой, праздничной лазурью мундира, видел рыжие, как осенние листья, усы щеточкой, безумную улыбку на губах, видел руку с кривой шашкой, сильные пальцы, намертво впившиеся в рукоять; и кулак в груди мало-помалу разжимался, хрустя суставами. …сорвалась птица с Федькиных рук.
Прочь порхнула.
Встала над лежащим полковником дикая баба. Лицо в крови, платье разорвано.
Страшная — сил нет. Красивая — дух захватывает.' Вот ты и задохнулся, Федька Сохач.
Ком в горле.
— Шалва-а-а!.. Ах, Шалва!...

 

[dok34.ru]

Нет больше здесь полковника-"Варвара", в чьем присутствии маг не маг, а грош ломаный. Есть Шалва Джандиери; просто так.
А скоро и его здесь не будет.
Одно тело останется; живое. Просто так.
Проще некуда.
— Шалва-а-а… Ах, Шалва!..
«А-а-ах!» — единым выдохом отозвалась толпа. Назад попятилась, дальше, за ограду, как не пятилась от живого полковника. Едва не побежала. Страшно толпе: хозяйка дома кругом полумертвого мужа в пляс пошла. Руки-крылья, ноги-струны; кровь на лице чудо-рассветом полыхает.
Праздник.
Та минутка, между «Варваром»-облавником и безумным калекой, когда броня искорежена, нутро пульсирует в щелях-дырах, и возможно все, невозможное досель.
Княгиня вела Обратный Хоровод.
Сломав паузу, будто сухую ветку. Единственным способом, какой может позволить себе маг в законе без крестника: замкнув «финт» на себя. Выжигая себя дотла.
Вспенивая смерть спасительной соломинкой.
Танцуя над пропастью, все ближе и ближе к краю…
Ближе… еще…
Вскинула голову. Повела взглядом, рассыпав искры по смятой траве.
Траву — в паркет. Росу — в восковые потеки.
Прошлась балетной примой, пробуя самоубийственный марьяж.

...ответ для Вито и другим...

 

[dok34.ru]

сдержала слово. Всему своему выучила, передала; оттиснула. Твое оно, Федька, не твое, дареное, купленое, краденое — какая сейчас разница?!
Раз велят, надо идти.
И пошел вперед, будто на веревке потянули. Пошел спасителем; пошел палачом.
Обратный Хоровод, значит? Спляшем, полковник? Как велишь, Княгиня моя, фея-крестная, так и плясать станем. Велишь себя убить — убьем. Велишь тебя убить — убьем.
Смотри, пока можешь, как я тебя убивать стану.
— Пляши! пляши, Циклоп! встать!
Всплыло на белой, чистой карте диво дивное: не Король, не Туз, не Джокер.
Невидаль цветная, безмастная. Ты, Федька, и есть эта невидаль.
Нравится?
А ведь встал полковник. Не в тени, наяву встал. Стоит, качается. Шашку выронил.
В глазах муть: предрассветная? предзакатная? Издалека Безумие руку протянуло, пальцем поманило: куда ты? ты мой! Не слышит полковник. Не видит.
— Пляши!
Бьется на земле Рашка-Княгиня. Ртом воздух хватает. Синяя сделалась, хуже утопленницы. А взгляд прежний. Велит:делай!
Делает Федор.
— Ну?!
Ох, и сплясали! ох, сплясали! Небесам жарко. Дьяволу тошно. Народу страшно.
Княгине смертно. Ох, сплясали! ох! умри, сукин сын, лучше не спляшешь!
— Папа! папочка!..
Это княжна Тамара. Вырвалась из вороньих когтей, порхнула ласточкой; добежала...

 

[dok34.ru]

Хотя… эти причины мне понятны лишь теперь, по прошествии многих лет. Тогда же я попросту считал сочинительство отроческой блажью, никакого интереса к занятию сему не испытывая. По завету отца, князя Теймураза, заучивая наизусть бессмертные строки Шоты из Рустави, я лишь отмечал мастерство рифм и созвучий, стройность слога, отдавая должное искусству поэта — но не испытывал трепета и душевного волнения, которые не единожды замечал в других. Тем более странно мне самому браться за перо теперь, накануне шестого десятка.
[Вымарано два абзаца]…к музыке, к сценическим действам; также и к живописи.
Не скрою, некоторые. мелодии и созвучия казались мне весьма приятными для слуха — но не более того. А уж бурных восторгов, когда в финале оперы зал дружно вставал, взрываясь овациями, я вовсе не понимал.
Занимаясь с домашними учителями, я любил более прочих наук военную историю и гимнастику. Хотя слово «любил» здесь, пожалуй, неуместно. Скажем так: я отдавал предпочтение этим предметам; занимался, не испытывая скуки. По остальным дисциплинам меня также хвалили, ибо учиться плохо я полагал ниже своего достоинства, однако повторюсь: живого интереса не испытывал.
Видимо, эти мои склонности, а также особенности характера были замечены кем следует...


..Есть и такое у парафиликов с живым интересом..

 

[dok34.ru]

Именно тогда, вместе с производством в офицеры, передо мной приоткрылся краешек другой стороны медали.
Оказалось, мы тоже уязвимы. «Доспех» — защита, но и проклятье. Любое по-настоящему сильное чувство, которое у обычного человека вызовет безудержный хохот, заставит его рыдать от горя, впасть в буйство или биться в истерике, — прорвавшись сквозь «броню» облавника, принудит его лишиться рассудка.
Такова плата.
Я видел, как это происходит.
Дважды.
И неоднократно слышал от коллег, читал в докладах, рапортах; находил в архивах.
Мне уготована та же участь… [Вымарано три с четвертью абзаца]…с некоторых "пор называю «духовной кастрацией». Не слишком ли большая цена за нечувствительность к эфирным воздействиям? Перспектива рано или поздно сойти с ума, закончив дни в виде безмолвного растения в доме призрения, частном или казенном, какие во множестве открывает Департамент Надзора. Опять же: ощущение эмоциональной ущербности, возникающее со временем. Но и это не все, и даже не самое страшное.
Наши дети!
У них слишком велик шанс родиться… [вымарано полстроки]…или попросту безумными. Это ли не кара Господня?! Быть может..

 

[dok34.ru]

я чувствую приближение.
Нет, я выдержал войну себя с собой. Я, один из главных зачинщиков, свято верил в благость наших намерений, и вид безумной дочери моей раз за разом убеждал: мы поступаем верно! Мой доспех оказался гибче многих; но и в нем нашлась брешь.
[вымарано полстроки]…люблю тебя.
Рашель, я люблю тебя. Вот: сказал, написал, начертил, споря с собственной рукой, наотрез отказывающейся выводить эти слова, — и стало легче. Наверное, так сходят с ума. Сперва становится легче, потом еще легче, потом раковина-панцирь опадает наземь трухой, и беззащитная мякоть выплескивается наружу — чтобы погибнуть..

...маленькая статья про невидимую броню. Хотя бы на основе ИбС..

 

[dok34.ru]

Я допрашивал тебя дольше обычного.
Не хотел расставаться?
Случайно ли я уехал именно в Мордвинск? Случайно ли перевел на поселение именно тебя? случайно ли избрал объектом моих… [вымарано два слова]…изысканий именно Бубновую Даму? Случайно ли отыскал тебя в Севастополе?!
Если это уже тогда была любовь, то любовь безумная. Не сознающая сама себя под бременем панциря. Находящая удовольствие в обоюдных мучениях. Сейчас, когда я думаю об этом… [вымарано до конца абзаца] В Мордвинске, в морге, я даже не обратил внимания на твоего спутника; в Севастополе я почувствовал к нему симпатию, плохо понимая причины. Думаю, в Федоре я увидел тебя. Сейчас он нравится мне все больше и больше… ибо это тебя, Рашель, все больше и больше...

...чувства из-за дверки лезут...

 

[dok34.ru]

не творя нового, и лишь бесконечно пережевывая старое, как старуха беззубыми деснами мнет корку хлеба…
Княжна ждала.
— Если это действительно так, и нет среди нас учителей и учеников — вы первый настоящий ученик, какой появился за долгие годы. Договорный огонь во плоти. Мы — нити вселенского балагана; вы — кукловод. Пока еще неумелый, неопытный, но мы умеем лишь дергаться, а вы учитесь дергать, и когда научитесь — вам не понадобятся крестники, масти, вся эта мишура, которую мы придумали сами себе, лишь бы скрыть главное: мы даже не куклы. Так — нити, струны треснувшей гитары… Благослови вас Господь, дитя мое!
Отец Георгий отвернулся.
Но скрыть слезы ему не удалось: тень стояла за его спиной, рядом с ним, возле, вокруг, и глаза у тени — маленькой, лысенькой, в кургузом сюртучке — подозрительно блестели..

 

[dok34.ru]

И так — долго, слишком долго, чтобы успеть ужаснуться.
Прости меня, Господи, за ересь, за крамолу, но что, если вся наша жизнь — страны, люди, города, моря и леса, три с лишним века, прошедшие мимо нас, — всего лишь сон? мираж? кара, и одновременно — испытание?! Испытание, ниспосланное Тобой, Господи, тому, кто видит себя в этом сне Духом Закона? Что, если та ночь, накануне первого Договора, до сих пор длится, и горит первый в мире Договорный огонь, и некий человек все эти сотни лет, вместившихся в одну его ночь, лицезреет дело рук своих? Возможно ли, что Безмастные Козыри — его второй шанс? шанс вернуть ветер на круги своя?! И если эти двое откажутся, если преодолеют великий искус, не заключив новый Договор, — грех будет искуплен? ночь кончится? взойдет заря?! — а мир пойдет совсем другим путем, где не будет места проклятому Договору? И мираж нашей жизни развеется, словно дым, словно утренний туман под солнцем?! …Может быть. И тогда нас всех не будет. Или мы станем иными; мы, наверное, так никогда и не встретимся друг с другом в другой, правильной жизни…
Есть еще третья возможность. Все уже произошло; что было, то было, и не в силах человеческих изменить прошлое. Да, милостью небес Духу Закона дан второй шанс. Той его части, которая заключена в этих двоих. Сделать выбор заново. Ведь нам всем, всем без исключения предлагалось порвать паутину

 

[dok34.ru]

Через много, много лет в послесловии к скандально известному сборнику стихов «Корни паутины» некий «кумир на час», как несправедливо назовут его критики, напишет:
«Выбор — это, пожалуй, единственное, что ты не сможешь разделить ни с кем из живущих. Впрочем, иногда кажется, что это не так…» Критикам никогда не узнать, что автор «Корней паутины», отложив в сторону перо, видел дачу в Малыжино, больше похожую на разоренный муравейник, видел спальню для гостей, двоих новорожденных девочек, спящих, как могут спать только дети трех часов от роду, видел измученную женщину на смятой постели, высокого, сильного мужчину рядом с ней, видел на стене литографию Дюрера — нагие Адам и Ева пристально смотрят на яблоко в пасти скучающего змия, готовые в любой миг взять запретный плод или отдернуть руку; и кулак в груди мало-помалу разжимался, хрустя суставами

...да, выбор - он для каждого.