Я пробормотал в смущении:
– Ну… у меня пока слишком мало информации для окончательных выводов…
Он вскинул брови, внимательно вслушиваясь в слова, то ли незнакомые, то ли непривычно звучащие.
– Гм… Уже хорошо, что не делаете скоропалительных выводов. На самом деле между нашей фракцией и фракцией Михаила борьба за человека… продолжается. Не за то, чтобы загасить или раздуть эту искру, об этом не может быть и речи, а за наследство Творца…
Я буркнул:
– Он еще не умер, а вы уже имущество делите?
– Он все бросил, – отрезал Сатана жестко. – Бросил и покинул. Где он и что с ним – неизвестно. Не только мне, но и Михаилу. Как и всем другим архангелам, силам и престолам. А имущество, да будет вам известно, приходит в негодность, если о нем не заботиться!
Я сказал, защищаясь:
– Да вроде бы мир устроен так, что все в нем саморемонтируется! И саморазвивается.
– А в какую сторону развивается? – спросил Сатана. – Вот за выбор путей для человека и длится этот бой.
Я стиснул челюсти. Ненавижу, когда за меня кто-то выбирает: родители, воспитатели в детском саду, в школе и в армии, на работе, а кроме того – политики, дизайнеры, модельеры… За меня решают, что мне читать, надевать, каким шуткам смеяться, а каким хмуриться, я должен ненавидеть расизм и негров, говорить политкорректно и осуждать патриотизм, заниматься сексом часто и на виду..