А когда ему стало плохо, я не смогла к нему прийти… Вот, тебя уговорила.– Он уже был в порядке, – возразила Ива, а сама подумала: «Вот это да! Я просто слепая…»– Ты даже не понимаешь, как ему это было нужно, – слабо улыбнулась Линда. – Чтобы пришла женщина и ничего ему не говорила. А только слушала. Ты все сделала отлично. Просто…– Ты бы справилась в сто раз лучше меня.– Да нет же! – Линда отвернулась к стене, и Ива заметила, что у нее дрожит щека. – Мне нельзя, понимаешь? То есть я могла бы, но… Нам профессиональная этика запрещает работать с близкими людьми. Только в крайних случаях. Но если бы я сделала это, мне бы потом нельзя было остаться с ним рядом. Трудно объяснить, но это так.– Слушай, ты извини, но… А ты что, не пыталась ему ничего сказать? Ну, в смысле…– Милая Кенди, что ты обо мне знаешь… – сказала Линда шепотом. – Хотя, наверное, теперь это все уже не важно. Нас все равно скоро не станет, так пусть хоть кто–то… Я ведь начинала летать как десантник, Кенди. Связист десантно–штурмового батальона.– Что? – не поверила Ива.– Мы как раз приехали из училища в Орли, – голос Линды стал звонок и сух, она выговаривала слова, будто не слыша их, как автомат. – Готовились к погрузке. А там же город, мы ходили в увольнение. И я поцапалась с одной из наших центровых из–за мужика. И мужик–то был дерьмо, вот что обидно… В казарме скандал как–то разросся, вспомнили, что я вообще слишком умная, и так далее. Честно говоря, давно я нарывалась. И самооценка у меня была тогда о–го–го. Знаешь, я ведь могла пробить человеку висок одним пальцем. Но когда против тебя целый взвод… Короче говоря, они меня изнасиловали всей казармой...
