Бергман, книга Латерна магика, фильмы - разные

[dok34.ru]

Спецтема для произведений мудрого учителя-преодоленца, и наших обсуждений их.

 

[dok34.ru]

Цитата:

Отец называл бабушку властолюбивой ведьмой. В этой своей оценке он наверняка был не одинок.И тем не менее лучшие годы моего детства прошли у бабушки. Она относилась ко мне с суровой нежностью и интуитивным пониманием. Мы с ней выработали, например, ритуал, который она ни разу не нарушила. Перед обедом усаживались на ее зеленый диван и часок «беседовали».
Бабушка рассказывала о Большом Мире, о Жизни и Смерти (немало занимавшей мои мысли). Спрашивала, о чем я думаю, внимательно слушала, продираясь сквозь мое мелкое вранье или с дружеской иронией отбрасывая его в сторону. С ней я мог говорить как личность, реальная личность, без маскарада.Наши «беседы» — это всегда сумерки, доверительность
,

Книга Бергмана, дальше буду здесь цитировать, для всех.
Хотя люди в книге и не совсем добрые

 

[dok34.ru]

Цитата:

Иногда приходили в гости мамины братья со своими устрашающими женами. Мужчины были толстые, с бородами и громкими голосами. От женщин в большущих шляпах несло потливой суетливостью. Я по возможности старался держаться подальше. Но меня брали на руки, обнимали, дркали, тискали, щипали. Приставали с назойливыми интимностями: на этой неделе мальчику не пришлось ходить в красной юбке? На прошлой неделе, кажется, ты часто писал в штаны. Открой рот, я посмотрю, не качается ли зубик, а, вот он, разбойник, давай?ка его вырвем, получишь десять эре. По — моему, мальчик косит, смотри на мой палец, ну конечно, один глаз не двигается, нужно надеть черную повязку, будешь как пират. Закрой рот, малыш, что ты все ходишь с открытым ртом, у тебя, наверное, полипы, у человека с открытым ртом глупый вид, бабушка должна проследить, чтобы тебе сделали операцию, ходить с открытым ртом вредно.

..не, перенесу нафиг в более подходящую тему!

Но зато все понятно и наглядно.
Что ощущает малыш, остро и живо воспринимающий окружающий мир?
Кто не читал ещё - красная юбка это наказание, в неё одевали мальчика если он описался.

 

[Ira]

Да.. книжка по Фрейду:

Цитата:

Это, по всей видимости, мое самое раннее воспомина­ние — мы жили тогда в угловом доме на перекрестке улиц Шеппаргатан и Стургатан, на втором этаже. Осенью 1920 года мы переехали на Виллагатан, 22, в районе Эстермальма*. (* Эстермальм — аристократический район Стокгольма (Здесь и далее прим. переводчика.)) Квар­тира пахнет свежей краской и натертым паркетом. В детской пол покрыт ярко-желтым линолеумом, на окнах светлые опу­скающиеся шторы, на которых нарисованы рыцарские замки и полевые цветы. У матери мягкие, нежные руки, она никуда не спешит, часто рассказывает сказки. Отец, как-то раз вставая утром с кровати, опрокидывает ночной горшок и кричит: «По­целуй меня в задницу!» В кухне, напевая, хозяйничают две де­вушки из Даларна. По другую сторону лестничной площадки живет моя однолетка по имени Типпан. Она горазда на выдум­ки и предприимчива. Мы с ней сравниваем строение наших тел и обнаруживаем интересные различия. Кто-то застает нас за этим занятием, но ничего не говорит.
Появляется на свет моя сестра, мне четыре года, и положе­ние радикально меняется: главную роль вдруг начинает играть эта жирная уродина. Меня изгоняют из материнской постели, отец сияет от радости, склоняясь над орущим свертком. Демон ревности рвет когтями мое сердце, я неистовствую, рыдаю, де­лаю кучи на пол и вымазываюсь с ног до головы. Я и мой стар­ший брат, с которым мы обычно смертельно враждовали, за­ключаем мир и придумываем разные способы, как извести эту отвратительную тварь. Брат почему-то считает меня наиболее подходящей кандидатурой для выполнения нашего плана. Я чувствую себя польщенным, и мы ждем подходящего случая.
Однажды тихим солнечным днем, полагая, что в квартире никого нет, я проскальзываю в родительскую спальню, где в розовой корзине спит это существо. Пододвигаю стул, взбира­юсь на него и смотрю на раскормленное лицо и слюнявый рот. От брата я получил четкие инструкции по поводу того, что мне нужно делать, но неправильно их понял. Вместо того что­бы сжать шею сестры, я давлю ей на грудь. Она тут же просы­пается с пронзительным криком, я зажимаю ей рот рукой, она таращит свои водянистые голубые глаза, они косят, я делаю  шаг вперед, чтобы было удобнее схватить ее, теряю опору и па­даю на пол.

Помню, действие это сопровождалось острым наслажде­нием, которое почти мгновенно сменилось ужасом.

Я склоняюсь над фотографиями моего детства, рассматри­ваю в лупу лицо матери и пытаюсь пробиться сквозь угасшие чувства. Конечно, я любил ее, она весьма привлекательна на этой фотографии: густые волосы с пробором посередине над низким, широким лбом, нежный овал лица, приветливо изо­гнутые чувственные губы, теплый, открытый взгляд из-под темных, красивой формы бровей, маленькие сильные руки.
Мое четырехлетнее сердце сгорало от собачьей любви.

Но наши отношения были вовсе не так просты — моя пре­данность досаждала ей, вызывала раздражение, а проявления нежности с моей стороны н бурные вспышки беспокоили ее. Она нередко отсылала меня прочь холодным ироничным то­ном. Я рыдал от бешенства и разочарования. Отношение мате­ри к брату было гораздо проще, поскольку ей все время прихо­дилось защищать его от отца, воспитательный метод которого отличался суровой твердостью и включал в себя жестокие те­лесные наказания в качестве непременного аргумента.

Со временем я понял, что мое то сентиментальное, то не­истовое обожание не оказывает ровным счетом никакого дей­ствия.
С ранних лет я начал искать ту манеру поведения, которая могла бы понравиться матери, привлечь ее внимание. Забо­левший немедленно вызывал ее участие. А так как я был бо­лезненным ребенком, страдавшим всевозможными недугами, болезнь стала хотя и неприятным, но зато надежным способом пробудить у нее нежность. Симуляцию же мать распознавала сразу (она была дипломированной медсестрой) и наказывала за нее на совесть.

Другой способ обратить на себя ее внимание был опаснее. Обнаружив, что мать не выносила равнодушия и безразли­чия — ведь это было ее собственное оружие, — я научился обуздывать свою страсть и повел удивительную игру, главны­ми элементами которой были высокомерие и холодная при­ветливость. Что уж я там вытворял, не помню, но любовь дела­ет человека изобретательным, и вскоре мне удалось пробудить интерес к моему кровоточащему чувству собственного досто­инства.

 

[Ira]

Цитата:

?Кто не читал ещё - красная юбка это наказание, в неё одевали мальчика если он описался.

Тогда мальчики маленькие ходили без штанов, а в семьях среднего класса и выше - в платьях, это было обычное дело. До семидесятых кажется в школах форма была с шортами - потому что штаны это мужской статус.  Отсюда фраза "вырасти из коротких штанишек"
Это началось еще с Рима, где мужскую одежду имели право носить только мужчины - дети и старики носили женскую. 
И еще с поверьями что мальчик в девичьем лучше выживает - и что интересно, говорили мы об этом с подругой, так она рассказала о семье, в которой несколько мальчиков умерло в детстве, потом родился еще один, его одели в девичье - выжил. 

Вот дальше:

Цитата:

?Проблема заключалась лишь в том, что я так и не получил возможности раскрыть карты, сбросить маску и испытать сла­дость ответной любви.
Много лет спустя, когда мать лежала в больнице со вто­рым инфарктом и с трубкой в носу, мы заговорили с ней о на­шей жизни. Я рассказал ей о своей детской страсти, и мать призналась, что ее это очень мучило, но вовсе не так, как пола­гал я. Оказывается, она поделилась своими тревогами со зна­менитым детским врачом, и тот в самых серьезных выражени­ях высказал ей свои опасения (начало 20-х годов). Он посоветовал ей самым решительным образом отклонять мои, как он выразился, «болезненные заигрывания». Любая уступ­ка повредит мне на всю жизнь.

У меня сохранилось отчетливое воспоминание об одном визите к этому врачу. Поводом послужил мой отказ ходить в школу, несмотря на то, что мне уже исполнилось шесть лет. День за днем меня, орущего от страха, втаскивали или вноси­ли в класс. Все окружавшие меня предметы вызывали у меня немедленно рвотный рефлекс, я падал в обмороки, появились нарушения вестибулярного аппарата. В конце концов я побе­дил, и посещение школы отодвинули на неопределенный срок, но визита к выдающемуся педиатру избежать не удалось.
У доктора была большая борода, высокий стоячий ворот­ник, и от него пахло сигарами. Он стянул с меня штаны, взял одной рукой мой крошечный член, а указательным пальцем другой очертил в падр треугольник и сказал матери, сидев­шей наискосок позади меня в отороченном мехом пальто и темно-зеленой бархатной шляпке с вуалью: «В этом отноше­нии ваш сын еще ребенок».

Когда мы вернулись домой после визита к врачу, на меня надели бледно-желтый передник с красной каймой и вышитой кошкой и дали горячий шоколад и бутерброд с сыром, после чего я отправился в отвоеванную детскую — брат болел скарла­тиной и жил где-то в другом месте (я, разумеется, надеялся, что он умрет — в то время скарлатина была опасной болезнью). Из шкафа с игрушками я вытащил деревянную тележку с красны­ми колесами и желтыми спицами и запряг в оглобли деревян­ную лошадь. Угроза посещения школы поблекла, уступив мес­то сладостным воспоминаниям о достигнутом успехе.

Эти передники были то что сейчас называется сарафан, и являлись сами по себе детской одеждой:  "после чего я отправился в отвоеванную детскую".
Интересно то что тогда реально смотрели на детское влечение мальчика к маме как на проявление взрослой сексуальности: "В этом отноше­нии ваш сын еще ребенок" - хм, а кто??  

 

[Ira]

***

 

[Ira]

***

 

[dok34.ru]

Цитата:

Я рассказал ей о своей детской страсти, и мать призналась, что ее это очень мучило, но вовсе не так, как пола­гал я. Оказывается, она поделилась своими тревогами со зна­менитым детским врачом, и тот в самых серьезных выражени­ях высказал ей свои опасения (начало 20-х годов). Он посоветовал ей самым решительным образом отклонять мои, как он выразился, «болезненные заигрывания». Любая уступ­ка повредит мне на всю жизнь.

Выделил вердикт, с которым согласиличь и мать и доктор.

 

[Speranza]

dok34.ru (17.05.2015, 20:15) писал:

Выделил вердикт, с которым согласиличь и мать и доктор.

очень жалко этого ребенка... 

 

[Ira]

Болезненные заигрывания для доктора и мамы.