"Первый день первого курса Иняза московского был студенчески-запоминаемым – рота молодёжи, все рты открывают, девчонки рдеют румянцами, мальчишки – трогают себя за подбородки. Никто не знает, как себя вести, ведь большинство только со школы, а тут уже другая аура совершенно, да и всё другое, неизвестное, незнакомое.
И лишь я, да, как позже выяснилось, ещё один товарищ, ставший мне потом другом, смотрели на всё это по-другому.
Мы с ним были постарше, мы уже отслужили в армии, наработались уже в разных местах, и школа была от нас так далека, что уже и не вспоминалась. Для нас двоих институт был не обычной молодой переходью по известным процессам учёбы, а новый этап, которого мы добивались в течение нескольких лет всеми фибрами своих душ.
Поэтому мы сразу друг друга узнали, как отслуживших, медленно сблизились, да и начали неспешный разговор, наблюдая вокруг за обычной безтолковой молодёжью 18 лет, которая просто балдела от счастья, и искры от которой летели даже на улицу, из зала, где нас начальство собрало: сразу весь курс. Все сто с лишним человек.
В нём, в силу специфики моего факультета, переводческого, почему-то в советское время дозволялось поступать лишь 10% девчонок. На другой факультет, как потом выяснилось, педагогический, дозволялось поступать обоим полам, но туда мужской шёл мало, и вот там было изобилье наоборот: цветник, в общем, в юбках.
Мы с Вадиком оглядывались, удивлялись, но... фиг его знает, в первый раз в первый класс же...
Затем пришла делегация преподавателей. Им тоже было интересно: кого они будут учить ближайший год или два. И хотя они уже насмотрелись на всяких там студентов и студенток за годы преподавания, всё же искры из глаз летели и у них. По привычке ещё школьной слушаться тётю учительницу, а тем более дядю, надо обязательно, все затихли лишь только главный из преподов поднял руку вверх.
Он начал без вступления, сказывался и его опыт, не только преподавательский, но и психологический. И начал он говорить о том, а что такое ЯЗЫК.
Сказать, что все обомлели, это значит не сказать ничего. Мы все мгновенно влюбились в развёртываемую перед нами картину языковых мiров, потому что это были целые мiры, и они подавались нам на блюдечке, вкусно, маняще, скользяще-зажигательно.
Мужик же неторопливо поправлял очки на носу, чтобы выдать нам очередную порцию того, что мы вообще никак не могли представить, так это волшебно звучало. Так было первые полчаса этой вступительной лекции. Мы уже погрузились, полностью, в то, как мы скоро все станем изучать всё это великолепие, и души наши поднялись ввысь и затрепетали там.
А этот самый преподаватель усмехнулся, видя наш уже пылающий энтузиазм, и резко начал приводить нас в чувство.
Он нарисовал на чёрной грифельной доске мелом две окружности, едва пересекавшиеся краями, сделал паузу, чтобы мы прониклись, и написал в одном круге: «Иностранный язык», а в другом – «Родной язык». Место, где круги накладывались друг на друга, он забелил мелом. Оглянулся, пытливо взглянул в зал. Все и так уже притихшие, притихли ещё больше, потому что возникала обычная учебная интрига, и было очень, очень интересно, что же последует.
И вот, что он нам сказал. То, что замелено, то, что общего и легко узнаваемого у иностранного языка и языка родного – все видят, насколько это представляет собой МАЛУЮ часть? Мы все закивали. Его второй вопрос, обращённый в зал, звучал так: а все видят, что незамеленные части вообще не имеют ничего общего друг с другом? Мы закивали с уже меньшим энтузиазмом, потому что звучало это даже угрожающе как-то. А мужик продолжил: вам, ребята, предстоит за годы обучения узнать насколько всё непохоже, выучить это всё, и постараться сделать так, чтобы это стало родным. Как и языке родном. Чтобы оба круга соединились и наложились друг на друга. В понятиях. В смыслах. Вот чему вас будет учить ИНЯЗ, наш славный ВУЗ.
Мы зааплодировали, восхищённые и снова улетевшие мечтами в то, как мы всем этим искусством овладеем. Мужик заулыбался, затем снова поднял руку: спросил, а почему никто не задаёт вопрос, а почему именно окружности, а что находится ЗА окружностями? Зал замолчал.
А он продолжил: а за кругами находится то, что ещё только в развитии, то, что ещё подразумевается, то, что ещё не созрело в языковом плане, и вам, если вы только захотите расширить эти круги (не только в иностранном языке, но и в вашем родном, русском), следует сразу же понимать, что, чем больше будут становиться ваши круги умозрительные, тем больше перед вам будет открываться область ещё неизведанного, незнакомого, нового.
Мы молчали, прикусив губы и языки. А преподаватель продолжил: вы все скоро обнаружите, что круги у вас у всех разные, у кого мелкие, у кого чуть-чуть побольше. А ещё очень скоро вы поймёте, что расширить круги с наскока не получится.
На это требуется тяжёлый, ежедневный труд с давящим чувством, что ты никогда не сможешь это сделать, как ты ни старайся, да-да. И спустя полгода из этой аудитории исчезнет порядка 10% от имеющегося состава, а спустя год – и все 20%. Их отчислят за неуспеваемость, за лень, за неспособность учиться. За неспособность изучить иностранный язык.
На этой фразе преподаватель снял очки и сказал, ну а теперь вперёд, начинаем учиться.
Всё случилось именно так, как он и поведал нам во вступительной лекции: через полгода мы недосчитались в своих рядах нескольких, через год – ряды наши проредели ещё больше. Собственно, это стало заметно практически сразу, спустя месяц-два. И только через два года, после уже второго курса, когда отсеялись ну абсолютно все «пустышки», нам стало ясно, что имел в виду тот товарищ-преподаватель про круги-окружности языковые: без знания своего родного языка, русского, сильного и объёмного, растущего благодаря твоим собственным усилиям, соседний круг-окружность, языка иностранного, расти тоже не будет, как ты ни старайся. Они всегда будут точно соответствовать друг другу. И наполнить иностранный язык, если ты не обладаешь схожим объёмом в языке родном – попросту НЕВОЗМОЖНО.
Всё вышесказанное – очень интересная штука, особенно для тех, кто приступает к изучению иностранного языка. Вывод о конгруэнтности владения родным языком и языком иностранным ничем не подтверждается, потому что критериев такой оценки на свете нет. И особенно глуповатой видится в этом свете западная система оценки: все эти начальные уровни, средние, средне-высокие, межумочные и продвинутые.
Хотя, как указатели на что-то приблизительное к реальности, они всё же показывают. А показывают они простую вещь: уровень владения языком родным... тоже."
...не моё, но когнитивное