Гендерное

[Maru]

Ради мнимого успокоения души?

Другие отвалят.

 

[Maru]

Это наказание себя за что-то?

Для меня это шанс получить свободу.

 

[Djon]

Для меня это шанс получить свободу.

Свободу от чего?

 

[Maru]

Свободу от чего?

Чтобы вообще никто с темой пола не трогал. Совсем. Остальное, так, бонусы в виде отношения и красоты.

 

[Djon]

Чтобы вообще никто с темой пола не трогал. Совсем. Остальное, так, бонусы в виде отношения и красоты.

То есть, ты хочешь стать тёлочкой-сосочкой? 🙂

 

[Maru]

То есть, ты хочешь стать тёлочкой-сосочкой?

Неа, скорее противоположное. Я вообще без отношений романтических буду.

 

[Ksenia]

Для меня это шанс получить свободу.

Понимаю тебя.

 

[Indigo]

View: https://www.youtube.com/watch?v=ybZIyoSaeLs


Врач, который работал в Фонде Тэвисток и Портман в течение двенадцати лет, выразил обеспокоенность тем, что Национальная служба здравоохранения направляет уязвимых молодых людей в организации, которые он называет «фабриками по трансгендеризации».
Доктор Аз Хаким, который сейчас работает на Харли-стрит, утверждает, что подростков в возрасте семнадцати лет и старше направляют в трансгендерную благотворительную организацию Gendered Intelligence, которая, по его мнению, распространяет спорные методы аффирмации, побуждающие молодых людей думать, что они находятся в «неправильном теле».

Доктор Хаким написал книгу на эту тему под названием «Детранс: когда переход не является решением», и сейчас он присоединился ко мне.
Добро пожаловать в программу, и спасибо, что привели вашу собаку, Бастера, который лежит на полу, раскинувшись у моих ног.
Он заядлый работник GB News.
Правда?
Он был бы очень расстроен, если бы не пришёл.
Спасибо, что пришли.
И вот ваша новая книга «Детранс».
Я думаю, многие люди не знают, что означает слово «детрансitioner». Что это значит?


Доктор Хаким:
Детрансitioners — это люди, о которых, по сути, не должны знать. Это те, кто в какой-то момент своей жизни считали, что должны принадлежать к другому полу. Они могли пройти социальные, гормональные, физические, хирургические изменения своего тела, а затем поняли, что на самом деле это было неправильное решение, и вернулись к своему исходному полу, то есть прошли процесс детранзиции.


Ведущий:
Я беседовал с людьми из этой категории в этой программе, и постоянно повторяется одна и та же история: они чувствуют, что были дезинформированы, что их даже подталкивали к тому, чтобы сделать необратимые изменения своего тела, и они об этом жалеют. Это действительно шокирующая ситуация, не так ли?


Доктор Хаким:
Это ужасно. В течение двенадцати лет я создал специализированную психотерапевтическую службу для взрослых с гендерной дисфорией — единственную в стране, — и это было в клинике Портман. Двадцать шесть процентов пациентов, которых я наблюдал, сожалели о переходе. Они рассказывали о стадиях: сначала гендерная дисфория, затем трансгендерная эйфория, а позже — снова трансгендерная дисфория. У них возникало ощущение неаутентичности, которое не проходило.


О чём обычно не говорят — это то, что «транс» на самом деле не одно явление, а множество разных, которые теперь неудачно объединены под одним ярлыком. В книге я разбираю вопрос: что же такое «транс»? Ведь больше никто не говорит о трансвеститах, хотя их всегда было намного больше, чем транссексуалов. Но теперь они все «транс», и всё считается одним и тем же.


Ведущий:
Вы говорите о модели гендерной аффирмации, когда кто-то, даже ребёнок, заявляет: «Я чувствую, что нахожусь в неправильном теле», и от специалиста, например педиатра, ожидается, что он просто подтвердит это убеждение. Активисты утверждают, что если не подтвердить, то возникает высокий риск самоубийства.


Доктор Хаким:
В книге я развенчиваю множество мифов. Мифы такие: люди рождаются в неправильном теле, люди «транс» с рождения, если не дать транс-идентифицирующемуся человеку аффирмативное вмешательство, он покончит с собой. Всё это чепуха. Нет никаких данных, которые бы это подтверждали. Ещё один миф — что только один процент людей сожалеет о переходе. Нет никаких последующих исследований. Если у вас будет операция на мизинце, то найдётся масса доказательных исследований. В случае гендерной дисфории и хирургического изменения пола — нет. Существует лишь надежда, что если дать человеку то, что он хочет, он будет доволен.


Но мои пациенты, которые сожалели и проходили детранзицию, все говорили одно и то же: когда они решили, что должны быть противоположного пола, все вокруг только подтверждали их решение. А когда они пожалели и вернулись к своим семьям, работодателям, друзьям, то спрашивали: «Почему вы не спросили, почему я так думаю?»
Все отвечали: «Потому что мы хотели быть поддерживающими, мы думали, что так и надо».


Ведущий:
Тогда возникает другой вопрос. Лейбористская партия заявляет, что хочет запретить так называемую транс-конверсионную терапию. Но под этим они подразумевают именно такую исследовательскую терапию, какую практиковали вы.


Доктор Хаким:
Моя терапия заключалась всего лишь в размышлениях вместе с пациентом. Это похоже на процесс решения задачи по математике: если ошибиться в одном шаге, то в итоге придёшь к неправильному результату. Пациенты приходили с готовым решением — «я должен быть другого пола». И всё, что я делал, это задавал вопрос: хорошо, а как вы пришли к такому выводу, с чего всё началось, как вы дошли до этого?


И хотелось бы надеяться, что если ребёнок пяти или восьми лет скажет: «Я думаю, я должен быть девочкой или мальчиком», клиницист спросит: «Правда? А как ты пришёл к этому выводу?» — как математик: «Покажи ход решения». Не «нет, ты не такой», а «объясни, как ты до этого дошёл».


А аффирмационная терапия этого не делает. Она говорит ребёнку: «Да, ты родился в неправильном теле». Мы же, группа клиницистов в CanSG (Клиническая консультативная сеть по вопросам пола и гендера), очень обеспокоены этим подходом. Потому что «аффирмация» звучит красиво, но на деле это введение в заблуждение и по сути «груминг» ребёнка, внушение ложного представления. Мы же говорим: тело не может быть неправильным. Если ребёнок не чувствует себя «вписанным», помогите ему понять, что он может быть любым, кем захочет, не внушайте, что его тело неправильное и нужно его хирургически или гормонально менять.


Ведущий:
Но ведь всегда существовали люди, которым, чтобы быть счастливыми, действительно нужно было либо жить в роли противоположного пола, либо прибегнуть к операции. Многие из них утверждают, что не жалеют об этом и что это буквально спасло им жизнь. Вы это признаёте?


Доктор Хаким:
Мы не знаем, спасло ли это жизнь. Возможно, они не жалеют, но мы не знаем, что это было именно «жизнеспасающее». Это симптом. Убеждённость в том, что ты другого пола, — это симптом, а не отдельное состояние. Как кашель: он может означать, что что-то застряло в горле, может быть признаком рака лёгких или инфекции, но сам по себе кашель — это симптом. Так же и здесь: «я в неправильном теле» — это симптом, и нужно выяснить, как человек к этому пришёл.


Мы знаем, что часто сопутствуют другие состояния — аутизм, травмы, внутренне усвоенная гомофобия.
В моей выборке сто процентов мужчин находились в спектре.


Ведущий:
Вы имеете в виду в аутистическом спектре?


Доктор Хаким:
Да, в аутистическом спектре. У них было ощущение, что с ними что-то не так, вероятно потому, что они немного отличались и не вписывались. Тогда они приходили к мысли, что, возможно, они «неправильного пола». Те, кто был доволен результатом, как правило, были более аутичными. Потому что для них логика такая: если я выгляжу как женщина, и меня называют «она», значит, я женщина.


Ведущий:
И если ребёнка в школе начинают называть другим именем и другим местоимением, это усиливает этот процесс?


Доктор Хаким:
Это ужасно, потому что это соучастие в ложном представлении. Вместо того чтобы сказать ребёнку: «С тобой всё в порядке, давай разберёмся, почему ты несчастен», — ему внушают, что проблема в его теле. Но на самом деле это симптом другой глубинной проблемы, которую нужно понять.


Ведущий:
Почему же тогда многие дети и подростки связывают это с устаревшими гендерными стереотипами?


Доктор Хаким:
Потому что аутистическое мышление очень правилозависимое. Есть люди «гендерно уверенные» и «гендерно неуверенные». Уверенный человек скажет: «Если я не вписываюсь в твою схему, значит, с твоей схемой что-то не так». А неуверенный скажет: «Если я не вписываюсь, значит, я неправильный, и мне нужно измениться».


А все эти подростки, которые вдруг начинают говорить, что они небинарные или трансгендерные, — это, по сути, субкультура. В книге я объясняю: это похоже на «вспышки» субкультур — как когда-то был «гот». Сейчас это новый «гот». Это социальное заражение.


Ведущий:
И есть более мрачная сторона — например, в Тэвистоке шутили, что скоро геев больше не останется. Ведь 80–90% подростков там были с влечением к своему полу.


Доктор Хаким:
Совершенно верно. Геи чаще бывают гендерно-неконформными в детстве. И я сам слышал от коллег в Тэвистоке комментарии вроде: «Разве это не менее безумно, чем если они вырастут и станут геями?» То есть там явно присутствовала гомофобия, иногда даже от родителей, которые не хотели иметь гомосексуального ребёнка.


Ведущий:
И напоследок: я всегда считал, что взрослый человек может делать со своим телом что угодно. Но почему мы пришли к тому, что дети могут давать согласие на блокаторы полового созревания — препараты, которые могут привести к стерилизации, — хотя они не могут даже сделать татуировку?


Доктор Хаким:
И это не блокаторы, а химическая кастрация. Мы смотрим фильмы об Алане Тьюринге и ужасаемся тому, что геев в своё время подвергали химической кастрации. Но мы используем те же вещества на детях. А дети ведь даже не знают, что это значит — никогда не испытывать сексуального оргазма. Как они могут дать на это осознанное согласие?


Ведущий:
Доктор Аз Хаким, большое спасибо за участие. Книга называется «Детранс», она выходит на этой неделе. Спасибо, что пришли в студию и привели Бастера.

------

В общем, причины выяснены. Часть аутисты, остальные трансвеститы и агф разной степени, а парафилии от сексуализации травмы. И еще фем гс мальчики которым говорят "перед соседями стыдно".

 

[Indigo]

This -

Потому что аутистическое мышление очень правилозависимое. Есть люди «гендерно уверенные» и «гендерно неуверенные». Уверенный человек скажет: «Если я не вписываюсь в твою схему, значит, с твоей схемой что-то не так». А неуверенный скажет: «Если я не вписываюсь, значит, я неправильный, и мне нужно измениться».

 

[Ksenia]

View: https://www.youtube.com/watch?v=ybZIyoSaeLs


Врач, который работал в Фонде Тэвисток и Портман в течение двенадцати лет, выразил обеспокоенность тем, что Национальная служба здравоохранения направляет уязвимых молодых людей в организации, которые он называет «фабриками по трансгендеризации».
Доктор Аз Хаким, который сейчас работает на Харли-стрит, утверждает, что подростков в возрасте семнадцати лет и старше направляют в трансгендерную благотворительную организацию Gendered Intelligence, которая, по его мнению, распространяет спорные методы аффирмации, побуждающие молодых людей думать, что они находятся в «неправильном теле».

Доктор Хаким написал книгу на эту тему под названием «Детранс: когда переход не является решением», и сейчас он присоединился ко мне.
Добро пожаловать в программу, и спасибо, что привели вашу собаку, Бастера, который лежит на полу, раскинувшись у моих ног.
Он заядлый работник GB News.
Правда?
Он был бы очень расстроен, если бы не пришёл.
Спасибо, что пришли.
И вот ваша новая книга «Детранс».
Я думаю, многие люди не знают, что означает слово «детрансitioner». Что это значит?


Доктор Хаким:
Детрансitioners — это люди, о которых, по сути, не должны знать. Это те, кто в какой-то момент своей жизни считали, что должны принадлежать к другому полу. Они могли пройти социальные, гормональные, физические, хирургические изменения своего тела, а затем поняли, что на самом деле это было неправильное решение, и вернулись к своему исходному полу, то есть прошли процесс детранзиции.


Ведущий:
Я беседовал с людьми из этой категории в этой программе, и постоянно повторяется одна и та же история: они чувствуют, что были дезинформированы, что их даже подталкивали к тому, чтобы сделать необратимые изменения своего тела, и они об этом жалеют. Это действительно шокирующая ситуация, не так ли?


Доктор Хаким:
Это ужасно. В течение двенадцати лет я создал специализированную психотерапевтическую службу для взрослых с гендерной дисфорией — единственную в стране, — и это было в клинике Портман. Двадцать шесть процентов пациентов, которых я наблюдал, сожалели о переходе. Они рассказывали о стадиях: сначала гендерная дисфория, затем трансгендерная эйфория, а позже — снова трансгендерная дисфория. У них возникало ощущение неаутентичности, которое не проходило.


О чём обычно не говорят — это то, что «транс» на самом деле не одно явление, а множество разных, которые теперь неудачно объединены под одним ярлыком. В книге я разбираю вопрос: что же такое «транс»? Ведь больше никто не говорит о трансвеститах, хотя их всегда было намного больше, чем транссексуалов. Но теперь они все «транс», и всё считается одним и тем же.


Ведущий:
Вы говорите о модели гендерной аффирмации, когда кто-то, даже ребёнок, заявляет: «Я чувствую, что нахожусь в неправильном теле», и от специалиста, например педиатра, ожидается, что он просто подтвердит это убеждение. Активисты утверждают, что если не подтвердить, то возникает высокий риск самоубийства.


Доктор Хаким:
В книге я развенчиваю множество мифов. Мифы такие: люди рождаются в неправильном теле, люди «транс» с рождения, если не дать транс-идентифицирующемуся человеку аффирмативное вмешательство, он покончит с собой. Всё это чепуха. Нет никаких данных, которые бы это подтверждали. Ещё один миф — что только один процент людей сожалеет о переходе. Нет никаких последующих исследований. Если у вас будет операция на мизинце, то найдётся масса доказательных исследований. В случае гендерной дисфории и хирургического изменения пола — нет. Существует лишь надежда, что если дать человеку то, что он хочет, он будет доволен.


Но мои пациенты, которые сожалели и проходили детранзицию, все говорили одно и то же: когда они решили, что должны быть противоположного пола, все вокруг только подтверждали их решение. А когда они пожалели и вернулись к своим семьям, работодателям, друзьям, то спрашивали: «Почему вы не спросили, почему я так думаю?»
Все отвечали: «Потому что мы хотели быть поддерживающими, мы думали, что так и надо».


Ведущий:
Тогда возникает другой вопрос. Лейбористская партия заявляет, что хочет запретить так называемую транс-конверсионную терапию. Но под этим они подразумевают именно такую исследовательскую терапию, какую практиковали вы.


Доктор Хаким:
Моя терапия заключалась всего лишь в размышлениях вместе с пациентом. Это похоже на процесс решения задачи по математике: если ошибиться в одном шаге, то в итоге придёшь к неправильному результату. Пациенты приходили с готовым решением — «я должен быть другого пола». И всё, что я делал, это задавал вопрос: хорошо, а как вы пришли к такому выводу, с чего всё началось, как вы дошли до этого?


И хотелось бы надеяться, что если ребёнок пяти или восьми лет скажет: «Я думаю, я должен быть девочкой или мальчиком», клиницист спросит: «Правда? А как ты пришёл к этому выводу?» — как математик: «Покажи ход решения». Не «нет, ты не такой», а «объясни, как ты до этого дошёл».


А аффирмационная терапия этого не делает. Она говорит ребёнку: «Да, ты родился в неправильном теле». Мы же, группа клиницистов в CanSG (Клиническая консультативная сеть по вопросам пола и гендера), очень обеспокоены этим подходом. Потому что «аффирмация» звучит красиво, но на деле это введение в заблуждение и по сути «груминг» ребёнка, внушение ложного представления. Мы же говорим: тело не может быть неправильным. Если ребёнок не чувствует себя «вписанным», помогите ему понять, что он может быть любым, кем захочет, не внушайте, что его тело неправильное и нужно его хирургически или гормонально менять.


Ведущий:
Но ведь всегда существовали люди, которым, чтобы быть счастливыми, действительно нужно было либо жить в роли противоположного пола, либо прибегнуть к операции. Многие из них утверждают, что не жалеют об этом и что это буквально спасло им жизнь. Вы это признаёте?


Доктор Хаким:
Мы не знаем, спасло ли это жизнь. Возможно, они не жалеют, но мы не знаем, что это было именно «жизнеспасающее». Это симптом. Убеждённость в том, что ты другого пола, — это симптом, а не отдельное состояние. Как кашель: он может означать, что что-то застряло в горле, может быть признаком рака лёгких или инфекции, но сам по себе кашель — это симптом. Так же и здесь: «я в неправильном теле» — это симптом, и нужно выяснить, как человек к этому пришёл.


Мы знаем, что часто сопутствуют другие состояния — аутизм, травмы, внутренне усвоенная гомофобия.
В моей выборке сто процентов мужчин находились в спектре.


Ведущий:
Вы имеете в виду в аутистическом спектре?


Доктор Хаким:
Да, в аутистическом спектре. У них было ощущение, что с ними что-то не так, вероятно потому, что они немного отличались и не вписывались. Тогда они приходили к мысли, что, возможно, они «неправильного пола». Те, кто был доволен результатом, как правило, были более аутичными. Потому что для них логика такая: если я выгляжу как женщина, и меня называют «она», значит, я женщина.


Ведущий:
И если ребёнка в школе начинают называть другим именем и другим местоимением, это усиливает этот процесс?


Доктор Хаким:
Это ужасно, потому что это соучастие в ложном представлении. Вместо того чтобы сказать ребёнку: «С тобой всё в порядке, давай разберёмся, почему ты несчастен», — ему внушают, что проблема в его теле. Но на самом деле это симптом другой глубинной проблемы, которую нужно понять.


Ведущий:
Почему же тогда многие дети и подростки связывают это с устаревшими гендерными стереотипами?


Доктор Хаким:
Потому что аутистическое мышление очень правилозависимое. Есть люди «гендерно уверенные» и «гендерно неуверенные». Уверенный человек скажет: «Если я не вписываюсь в твою схему, значит, с твоей схемой что-то не так». А неуверенный скажет: «Если я не вписываюсь, значит, я неправильный, и мне нужно измениться».


А все эти подростки, которые вдруг начинают говорить, что они небинарные или трансгендерные, — это, по сути, субкультура. В книге я объясняю: это похоже на «вспышки» субкультур — как когда-то был «гот». Сейчас это новый «гот». Это социальное заражение.


Ведущий:
И есть более мрачная сторона — например, в Тэвистоке шутили, что скоро геев больше не останется. Ведь 80–90% подростков там были с влечением к своему полу.


Доктор Хаким:
Совершенно верно. Геи чаще бывают гендерно-неконформными в детстве. И я сам слышал от коллег в Тэвистоке комментарии вроде: «Разве это не менее безумно, чем если они вырастут и станут геями?» То есть там явно присутствовала гомофобия, иногда даже от родителей, которые не хотели иметь гомосексуального ребёнка.


Ведущий:
И напоследок: я всегда считал, что взрослый человек может делать со своим телом что угодно. Но почему мы пришли к тому, что дети могут давать согласие на блокаторы полового созревания — препараты, которые могут привести к стерилизации, — хотя они не могут даже сделать татуировку?


Доктор Хаким:
И это не блокаторы, а химическая кастрация. Мы смотрим фильмы об Алане Тьюринге и ужасаемся тому, что геев в своё время подвергали химической кастрации. Но мы используем те же вещества на детях. А дети ведь даже не знают, что это значит — никогда не испытывать сексуального оргазма. Как они могут дать на это осознанное согласие?


Ведущий:
Доктор Аз Хаким, большое спасибо за участие. Книга называется «Детранс», она выходит на этой неделе. Спасибо, что пришли в студию и привели Бастера.

------

В общем, причины выяснены. Часть аутисты, остальные трансвеститы и агф разной степени, а парафилии от сексуализации травмы. И еще фем гс мальчики которым говорят "перед соседями стыдно".

Про это мы писали на форуме много лет. Нашли решение? Стандарт лечение парафилий и так хим кастрация. Или Хаким по другому парафилии и аутизм умеет лечить? Удачи ему! Много специалистов сломало зуб уже. Вообще, когда ктото говорит, что у него есть особое знание, методика, то это признак мошенничества.