Червь не торопится, прёт дальше, наваливается всей своей массой, давит, сбивает её с ног; Ксюня падает на спину, резко откатывается в сторону, локтями пятится по земле, пытаясь уйти из-под удара.
— Не уползай! — кричит Мастер. — Добивай!
Но девочка даже не смотрит на него. Тогда я командую:
— Ксю! Всё нолмально! — подсказываю за оградой. — Бей! Коли!
И ведь бьёт. Кивает мне и продолжает. Лежит, колени поджала, работает ножом коротко, резко, с пыхтением на выдохе. Вцепилась в это дело
как упрямый гномик.
— Неплохо ты ее натаскал, ученик, — с уважением и завистью произносит Рогов. — Она тебя прямо слушается.
— А как по-длугому? — пожимаю плечами. — Мы с ней с пеленок спим в одно кловати.
Рогов косится на меня хмуро, а мама сдерживает смешок в ладонь.
Ксюна долбит червя. Риск почти нулевой — дружинники уже стоят на старте, Мастер тоже держит руку на поясе с ножами, как только что — сразу кинутся вытаскивать. Но все равно для Ксюни всё по‑настоящему. Для девочки, которой и два года в строю нет, это смертельный бой.
— Молодец, дочка! — довольно хмыкает Рогов, щурит глаза, а уголки губ ползут вверх. Гордится так, что хоть на хлеб намазывай
...наше , детское, девичье.
