Виктор Комлев, 27 лет. Бывший фельдшер выездной бригады 'Станции скорой медицинской помощи' г. Энска. Блондин невысокого роста, дрдощав, серьезен, всегда подтянут, аккуратен. Нецензурнурной лексикой не пользуется. В настоящее время живет с мамой.
В коллективе 'Скорой' Виктора все считали парнем чудаковатым. А он коллектива сторонился, как только мог. Поначалу-то, когда он только пришел на 'Скорую', все думали, что парнишка застенчивый, не освоился еще, не привык. Но прошел год, а он оставался прежним. Ну и коллектив от него отступился, никто с разговорами не лез, а тем более, со всякими шутками-прибаутками. Но люди не знали, что 'Скорая' была для Вити не просто не комфортным местом, а огромным сгустком страха. Но самой главной, гигантской фобией Виктора были вызовы. Когда он получал их в диспетчерской или принимал по рации, он бледнел и его заметно трясло. Он боялся вызовов, которые могли закончится смертью больного в присутствии бригады. Нет, конечно Виктор пытался включить здравый рассудок, постоянно внушал себе, что если грамотно оформить всю необходимую для этого документацию, то за смерть его никто не накажет. Но, эти внушения были всего лишь жалкими каплями в гигантском океане страха. Независимо от повода к вызову, он не успокаивался до тех пор, пока не прибывал на место и не видел больного.
Кстати, бывшие однокурсники Виктора, как один уверяли, что когда учились в колледже, он был абсолютно нормальным, компанейским парнем, без всяких странностей. А потом то ли работа на 'Скорой' так подействовала, то ли сам по себе тронулся. Это уже одному Богу известно:
Три выходных между сменами пролетали быстро и со свистом, а накануне смены он погружался в настоящую депрессию. Витя боялся всех и всего: начальства, коллектива, вызовов, оформления документации. Утром, в пересменку, возле медицинского корпуса собирается много работников. Стоит гомон, кто-то обсуждает рабочие вопросы, кто-то личные. Так вот для Вити, одним из его множества страхов, был страх проходить через это множество людей, здороваться за руку с мужчинами, и, самое главное, ужасная боязнь возможных подколок сих стороны.
'Ууу, опять стоят, зарррразы!' - с досадой и злостью думал он, здороваясь, не поднимая глаз от земли. Вторым страхом было переодевание. Там много мужчин, которые так же оживленно беседовали между собой, а кто-то даже и выпивал в конце своей смены. Он боялся пьяных, он боялся, что к нему станут приставать с разговорами, подначками и шутками. Как только мог, быстро переодевшись, Витя выходил из этого страшного для него места. Далее, он шел получать наркотики и прочее бригадное имущество. Потом стоял в уголке на втором этаже в ожидании вызова.
Бригад всегда было очень мало, а потому фельдшеров, работающих по двое, старший врач, как правило, разделяет и ставит каждого из них на отдельную бригаду. Вот так количество и увеличивается. Ну и для Вити, боявшегося вызовов, исключений не делали. И как ни странно, он всегда работал в одиночку по его же собственной просьбе. Во-первых, за это доплачивали определенную 'денюжку', во-вторых, это избавляло его от общения с другими работниками. А с водителем он почти и не разговаривал, поскольку ездил только в салоне. Вызовы давали ему только самые легкие, ну а если уж попадалась какая-то смертельно опасная 'бяка', то он тут же вызывал на себя врачебную бригаду и, фактически, перекладывал на них всю ответственность.
Вы спросите, а как же он с больными-то общался? Жестами, что ли? Нет, разговаривал обычно, только строго и сухо, не отклоняясь на посторонние темы и не отвечая на шутки. Но вот от денег не отказывался никогда, хотя сам, упаси Боже, даже не намекал на то, что ему неплохо бы и заплатить. От всего остального: сладостей, спиртного и т.п., отказывался категорически.
Нет, со стороны старшего врача, ставить на бригаду одного работника - это грубейшее нарушение. Но на это закрывали глаза и администрация и 'вышестоящие товарищи'. Витя И вот, на Витю обрушился сокрушительный удар: запрет вызывать 'на себя' врачебную бригаду при патологии, угрожающей жизни больного: инфаркты, в том числе с кардиогенным шоком, отеки легких, шокогенные травмы, инсульты. Как сказала начмед, лечите и везите сами, не тратя драгоценного времени на всякие покатушки!
Первая мысль, которая пришла в голову - уволиться. Но ведь это сделать легко, а куда дальше-то? Работодателям требуются готовые специалисты с действующими сертификатами. А Витин сертификат 'Скорая и неотложная помощь' мало кому нужен' или нужен, но за зарплату-минималку. Да и немногие из работодателей согласится переучивать какого-то 'левого' парня за свои деньги, точнее за деньги лечебного учреждения.
Витя уже погрузился было в депрессию, но старший врач была далеко не глупой женщиной и прислала к нему спасение в лице фельдшера Вики Селезнёвой. Спасение было в виде невысокой приятнейшей девушки, с правильными чертами лица, с русыми волосами, закрученными в 'шишечку'. Спокойная, рассудительная, с прекрасным чувством юмора, Вика работницей была отличной: умела делать все, что полагалось уметь фельдшеру 'Скорой'. Но, это спасение, Виктор не ценил и никогда и не оценил. Хотя, если говорить честно, то вся успешная помощь при всех тяжелых случаях, зависела исключительно от Вики. Когда приезжали на всякие разные 'страшилки', у Виктора случался полнейший раздрай в мыслях. Стандарты и клинические рекомендации он знал чуть ли не наизусть. А вот на месте вызова он мог бесцельно суетиться, стоять, разведя руки в стороны или же, выполнять команды. Вот Вика и командовала им, старшим в бригаде. И тут сам собой напрашивается вопрос: 'А почему бы Вику с Витей не поменять местами, т.е. чтоб старшей на бригаде стала Вика?'
А ответ прост и странен: Вика категорически не желала личной ответственности, а Витя не желал расставаться с денежкой, которую ему доплачивали за самостоятельную работу. Причем, денежка настолько невелика, что приходилось только удивляться Витиной жадности.
Видя, как славно работает Вика, Витя почти перестал бояться вызовов. А оказалось, зря.
В одну из смен, благополучно купировав отек легких у бабушки и госпитализировав ее, они с Викой вернулись на Центр. Воздух как-то сгустился, все стало зловещим. На улице стояли человек шесть врачей и фельдшеров. И вдруг Витя обнаружил на себе презрительные взгляды и перешептывания в свой адрес. Он быстро проскочил в медкорпус и поднялся на второй этаж дописывать карточку. И тут прямо из его собственной головы раздался едва уловимый, но полностью разборчивый шепот: 'Дебил:Трус'. Огляделся вокруг - никого нет. Хотя, зачем оглядываться-то, если шепот из моей головы идет: И это не моя мысль: Глупо как-то: Марина Юрьевна, внимательно прочитав, приняла карточку без вопросов. После этого все стало по-прежнему, все зловещее исчезло, сотрудники стали по-прежнему равнодушными к нему.
В другую смену была по-настоящему трагичная история. Приехали по вызову с поводом 'боль в груди' к пожилому мужчине. По ЭКГ диагностировали инфаркт. А потом пришла смерть. Лежал, разговаривал, вдруг задергался, как при эпиприпадке, расслабился, стал желто-бледным: Виктор в полном шоке. Да еще жена пациента заревела-завыла во весь голос:
- На пол! На пол! - кричит Вика.
Витя стоит, разведя руки в стороны и вертится в стороны, как заведенная кукла.
Только после очередного крика Вики, он понял, что больного нужно с кровати переместить на пол. Да, сердечно-легочная реанимация оказывается только на ровной твердой поверхности, но уж никак не в постели.
- Тащи из машины дефибриллятор, амбушку, быстро! Ты, др, заранее должен был все принести! - сквозь зубы командует Вика и бросается 'качать' больного.
Расширенная сердечно-легочная реанимация - это не только непрямой массаж сердца и искусственная вентиляция легких. Это еще и дефибрилляция (если, конечно, к ней есть показания), введение лекарственных препаратов в определенных дозировках и с определенной периодичностью. Причем, через заранее поставленный катетер.
И все это должно делаться быстро, без глубокомысленных размышлений и томных вздохов 'Ах, я устал!'
Нет Витя не способен к реанимации: Без указаний он ничего делать не может. Пока дашь ему команду, что делать, пока он ее обдумает: Какая уж тут реанимация?
Оставили труп, кричащей, воющей теперь уже вдове:
Вернулись на центр. Нужно было заполнять целую кучу бумаг. К старшему врачу зашли вместе с Викой. И там произошло то, что Витя никогда не ожидал и даже подумать не мог. Вика, раскрасневшись, четкими, громкими, рублеными фразами заявила:
- С Витей я больше работать не буду. Вот прямо сейчас, с этого момента. Можете меня увольнять, делайте, что хотите! Он вообще работать не умеет! На серьезных вызовах он не работник.
- Виктор, в чем дело?!
- Не знаю, я все нормально делал: - ответил Виктор. Краснота его лица резко контрастировала со светлыми волосами.
- В общем так, Вить, теперь ты больше первым номером не работаешь. Всю документацию с предыдущего вызова заполняешь от своего имени. Дальше, наркотики переписываете на Вику.
- Я вообще работать здесь не буду. Всё, я переодеваюсь и пошел. - Твердо заявил Виктор.
- Что значит 'Не буду'?! Здесь детский сад, что ли?! Ты понимаешь, что тебя за прогул уволят?! - пыталась вразумить его Марина Юрьевна.
- Увольняйте, как хотите, а я ушел. И за трудовой книжкой не приду! - заявил Виктор и выскочил из кабинета.
Он переодевался в пустой комнате. Все бригады на вызовах. Но шепот, непонятный шепотопять возник в голове: 'Дебилоид. Позорник. Вали отсюда!'. Виктору стало страшно. Вдруг, вместо шепота, раздался громкий, ясный мужской голос: 'Витя, все будет хорошо. За тобой ведется слежка. Старший врач дала команду. От слежки ты избавишься. Сейчас купи два баллончика краски белой и красной. Сегодня тебе пригодится. Нам, главное, от слежки избавиться!'
- Пшел вон отсюда! Выродок! -прошептал первый голос.
- Пойдем! - сказал ясный мужской голос.
Когда Виктор вышел на улицу, он понял, что все изменилось. Всё было враждебным и напряженным, как перед чем-то глобальным и зловеще-сверхъестественным. Казалось, что даже деревья сейчас начнут падать одно за другим, стремясь задавить его. Автомобили, ехавшие по проезжей части и, те были со страшными, злыми мордами. Воздух был напитан какой-то отвратительной химией. Все прохожие с виду нормальные, приличные люди, пристально смотрели, отпуская в его адрес оскорбительные похабные словечки. Даже маленький ребенок, которого приличная на вид мама везла в новенькой коляске, выдал такое, что, наверное, асфальт покраснел со стыда.
В транспорт Виктор решил не садиться, поскольку в замкнутом пространстве, пассажиры могли его запросто растерзать. До дома идти минут двадцать, не настолько и много. Он опустил вниз глаза, поскольку из психологии помнил, что взглядом в глаза, он смог спровоцировать в отношении себя непредсказуемую агрессию. Голоса, которые появились еще на 'Скорой', от него не отставали. На мерзкий шепот он внимания не обращал, а вот к громкому мужскому, прислушивался.
В магазин за краской заходить было страшно: пространство замкнутое, если что, не убежишь, растерзают.
- Не бойся! - сказал мужской голос.
Виктор быстро купил краску, расплатился с молодой продавщицей, которая напоследок показала клыки.
- Растерзай его! - раздался громкий шепот, но Виктор уже вышел из магазина на простор улицы.
Виктор, наконец-то, пришел домой и почувствовал себя в безопасности. Видимо, для уличного зла его квартира является недоступной. Мамки дома не было, но впрочем, как всегда. Ведь она же бизнесменша, она деньги строгает. А потому, поздно приходит. Раньше Виктор очень трепетно и с любовью относился к своей маме. Но когда-то что-то щелкнуло и перемкнуло и она превратилась для него лишь в неиссякаемый кошелек.
- Ну ты тварь, девчонку бросил на 'Скорой', как последний п:рас поступил! - раздался поганый шепот.
- Ты все правильно сделал. Жди вечера, я тебе все скажу. Сейчас же ложись спать! - громко сказал другой голос.
Спалось хорошо, мирно. Виктор проснулся вечером, часов в девять. Матери дома еще не было. После сна появилась бодрость настроение стало приподнятым.
- Что, мразь, не сдох во сне? - послышался шепот.
- Не переживай! - Раздался мужской голос. - Сейчас мы выйдем на улицу и отметим машины, которые за тобой следят. Бери баллончики! Если сейчас сделаем дело, завтра ты будешь главным фельдшером. Это я тебе гарантирую!
Виктор подчинился. Машин во дворе полно. Только какой именно ведется слежка, хрен его знает?
- Вот машина - указал голос на белую чистую иномарку. Бери красный баллончик и рисуй на ней крест прямо на капоте.
Виктор подчинился.
Затем наставил крестов еще на четырех машинах.
Вдруг сзади послышался громкий шорох. Виктора крепко схватили за руки. Сзади же послышался женский крик не бейте его, только не бейте! 'Да кто его бьет-то? Мы его просто держим!'.
Полиция приехала быстро. Надели наручники. Отвезли в отдел и заперли в зарешеченную клетку.
Услышал голос матери, упрашивающая освободить сына. Прозвучали слова психиатры: бригада:
И точно, через непродолжительное время приехала знакомая психиатрическая бригада. Врач Иван Андреевич сначала побеседовал с ним. А Виктор подробно и монотонно рассказал, что и на 'Скорой' против него была совершена провокация, его, как лучшего фельдшера, отстранили от самостоятельной работы. А на машинах кресты рисовал, потому что из них за ним велась слежка.
- Все ясно, Вить, поехали, прокатимся. - сказал Иван Андреевич.
Тут к решетке подскочила мать Виктора и умоляющим голосом запричитала:
- Доктор, может не надо? Я сама прослежу, чтобы он все назначения выполнял! Пожалуйста, не надо его в больницу, он там не выживет!
