Но правовая система такова, что новые законы ложились на старые акты, а давнопрошедшие никто не отменял, и получалось копирование норм. Так статьи закона могли попадаться в различных документах и законах вплоть до трёх тысяч раз, с абсолютной схожестью текста.</p>
Однако никто не спешил отменять старые законы и различные нормативные документы, ибо это могло «задеть, разрушить и ослабить уже утверждённые Права и Свободы, что неминуемо приведёт ко всему срыву концепции Развитого Либерализма, а это строго недопустимо». В Федеральном Сенате никто и не решался поднимать вопрос об отмене старых законов, ибо за «покушение на установленную Свободу» можно и отправиться в тюрьму на шестнадцать лет.
Все ветви власти захламлялись сотнями тысяч одновременно действующих постановлений, решений, законов, указания и всему подобному. Все правовые бумажонки стали подобны ковру, засеивающему правовое поле, и чем больше их становилось, то тем больше закрывалось дыр в законах.
Именно так и предполагалось, в правовой системе, принявшей фантасмагорию юридического засорения, именуемой «Либерально-демократической правовой структурой». Чем больше законов, утверждающих Права и Свободы, то тем больше правовых дыр, которые они закроют, а все противоречащие друг другу нормы применялись по одному условию – если статья утверждает большую свободу, то значит и действовать будет она. Но вся система стала настолько громоздкой и неповоротливой, что всем судам, начиная от судов сообществ и заканчивая государственными, дозволялось принимать решения на основании «Либеральной Традиции». Если деяние или преступление не противоречило концепции «Развитого Либерализма» и всего лишь помогала в утверждении свободомыслия, то всё решалось в сторону того, кто изволил применить «свободный выбор»..