planeta_if
Well-Known Member
Текст который сегодня волнами расходится по фейсбуку, и очень резонирует
По поводу обращения с детьми, благих намерениях, родительских ожиданиях, программировании, беспомощности в семье и беспомощности что-либо менять..
Пишет репетитор, прокачанный психологически.. не знаю чего ей дается это выдерживать..
Цитата:
По поводу обращения с детьми, благих намерениях, родительских ожиданиях, программировании, беспомощности в семье и беспомощности что-либо менять..
Пишет репетитор, прокачанный психологически.. не знаю чего ей дается это выдерживать..
Цитата:
Надо понимать, что репетитор никогда не работает в вакууме. Он работает в тесной связке с родителями и школой, и ребенок во всей этой канители занимает последнее место, а должен – первое. В принципе, этим сказано все, но я знаю, что это не понятно. Поэтому я продолжу.
Родители нанимают меня как квалифицированного педагога и ожидают высоких профессиональных качеств. Здравые предположения о моих профессиональных качествах выглядят примерно так: я хорошо знаю язык, умею рассказывать о нем интересно, владею методиками, ориентируюсь в пособиях, а также умею находить подход, заинтересовывать, ну и вообще делать весь этот непонятный magic, который заставит их ребенка наконец делать уроки или просто хоть что-то понять. Родители ожидают от меня, что я распознаю, в чем кроется проблема конкретно с их ребенком, и помогу эту проблему разрешить.
Это – логичные ожидания, и они соответствуют имеющимся квалификациям. Однако важно не это, важно за счет чего, на каком топливе, благодаря чему я умею все это делать. А умею я это делать путем тонкого слушания, видения и понимания, которое, увы, не может быть ограничено. И это значит, уважаемые родители, что я увижу, услышу и пойму многое не только, про связку «ребенок – английский язык», но и про остальные смежные связки, например, «ребенок – родители», «ребенок – школа», «ребенок – среда», «ребенок – он сам», «ребенок – уровень его интеллектуального, эмоционального и психического развития», «ребенок – его гормональный фон» и так далее. Это значит, что я увижу далеко не только то, что вы хотите, чтобы я увидела.
Если у ребенка есть тревожные звоночки, выходящие за пределы моей компетенции, я это увижу. Если ребенок отстает в развитии, я это увижу. Если ребенок истощен физически или эмоционально, я это увижу. И если вы плохо обращаетесь со своим ребенком, я это увижу.
Рассказываю три реальных случая. Ни в одном из этих домов я не задержалась: в первых двух случаях ушла сама, в последнем – со мной расстались с формулировкой «Вы для нас слишком хороши» (это не шутка, дамы и господа).
1. Мальчик, 11 лет, позвали подтянуть русский и английский. Репетитора, что характерно, запросил сам, поскольку почувствовал, что отстает и не справляется. Прекрасная семья, три пацана, кошку недавно завели. Отношения теплые, у мальчиков по отдельной комнате, хорошие условия. Ребенок учится в элитной школе, причем учится он там ежедневно с 9 утра до 6 часов вечера: утром – обязательные уроки, после обеда – бесконечные драмкружки, лепка, дополнительная физкультура и прочие стихи под баян. Я приходила в 7, и занимались мы до 9.
Через два месяца занятий по 1 разу в неделю я отвела маму в сторонку и сказала, что, увы, мы не прогрессируем, и что, по моим понятиям, нагрузку необходимо не увеличивать, а снижать. То есть отменять хотя бы меня к чертовой матери. Расстались дружелюбно.
Ситуация далеко не самая критическая, однако налицо полное непонимание физических возможностей, норм и ограничений. Мама - психолог по образованию, но почему-то умудрилась проглядеть черные круги под глазами любимого сына. 11-летнему человеку трудно сообразить, что для его непонимания есть веские физиологические причины. Ему и в голову не может зайти, что ОН, ВАШУ МАТЬ, ЗАДРАЛСЯ, КАК СИДОРОВА КОЗА, КАЖДЫЙ ДЕНЬ ХОДИТЬ В ШКОЛУ НА ПОЛНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ!!! И что так быть не должно.
Последний штрих: на весенние каникулы ребенка отправили в Лондон. Поучить язык. Разумеется, чем же еще заняться на каникулах?! Отдыхать? Валяться дома, играть с братьями и кошкой? Ходить в музеи? На детские представления? Зачем же, если можно поехать с чужими людьми в незнакомую страну, где организованно перемещаться под ор училок и доучивать то, что не выучил за семестр. Мы же даем ребенку Самое Лучшее Образование, которое только в него влезет. Включая любого репетитора, что попросит.
А он и попросит. Не раз еще.
2. Наняли позаниматься с братом (11-1и сестрой (16). Всего в семье четверо детей, большая квартира, признаки достатка и благополучия. Модно одетые малыши возятся в куче игрушек. Оба ученика говорят неплохо, хотя мальчик заметно ерзает и все время переправляет себя, а девочка вся в нервных тиках и немножко заикается. На втором уроке мальчик внезапно не может сказать буквально ничего, все попытки спутанные, раскачивается на стуле и твердит «Я не знаю» и «У меня не получается», как попугай, состояние близко к истерическому. Мои нежные заходы с разных концов никаких результатов не приносят. Зову маму. Ребенок, понимая, что сейчас его будут обсуждать, выбегает из комнаты в слезах и с криком: «Я старался, но у меня ничего не получилось!» Мягко пытаюсь объяснить маме, что происходит с ее сыном, не употребляя при этом опасных слов из области психологии и напирая на то, что ситуация выходит за рамки моей компетенции как преподавателя. Что ребенку требуется помощь (СРОЧНАЯ, МАТЬ ВАШУ!!! КВАЛИФИЦИРОВАННАЯ!!! ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ!!! ПОМОЩЬ!!!) Она воспринимает это по-своему, и говорит мне буквально следующее: «Я, конечно, понимаю, что вам платят за то, чтобы вы учили языку, а не укрощали таких вот субчиков». Дальше она давит на меня и манипулирует всеми возможными способами, но, поскольку я видела некоторые эдроды ее и отцовского обращения с детьми, я держусь твердо, зная, что работать я в этой семье не буду.
Из комнаты мать выходит с текстом: «Ну вот, до чего ты довел. От тебя отказываются!»
Из квартиры я ухожу под истошный ВОЙ. И не удивлюсь, если тем вечером в ход пошел ремень.
Если бы у нас работали хоть какие-то социальные службы, я бы на эту семью заявила. Но они не работают, равно как и школа и многие другие государственные и социальные институты. Зато в Москве более 10 тысяч репетиторов только по моему предмету. Сколько раз мы приходим к кому-то в дом и видим там такое? И видим ли?
3. Уговорили позаниматься с девочкой (хотели именно меня, долго договаривались с мамой, в результате решила взять). Крошечная хрущевка и внутри – картина замершего времени: ковер на стене, икона на ковре, миллион фарфоровых фигурок, салфетки, пластиковые розы в вазе. Обстановка, от которой хочется взлететь вверх, попутно раздевшись догола и помывшись дождем. Дома бабушка, которая за несколько встреч излагает свою жизнь примерно в таких выражениях: «время-то сейчас какое», «я троих подняла», «35 лет в школе» и т.д. Во время урока двери не закрываются, бабушка ходит туда сюда. Девочке 12, и она почти не говорит. Ни на каком языке. Особенно она не говорит, когда бабушкин маршрут пролегает мимо нашего стола. Полтора часа я с мокрой спиной устраиваю девочке кукольный театр, веселые картинки, лучшего друга детей и другие полифонические этюды, потому что девочка молчит. Время от времени цепляюсь за подобие огонька в глазах. Выдавливаю из нее несколько небезнадежных слов. Через пару занятий приступаем к невинной теме «Семья», и из сбивчивых объяснений я клещами вытаскиваю на божий свет следующее: у девочки есть мама, отчим и брат, с которыми она не живет. Про брата она не может никак определиться, то ли есть он, то ли его нет, и я, совершенно сбитая с толку, вынуждена переспросить несколько раз на все лады на разных языках. Потому что я не сразу понимаю, как это такое возможно. А потом понимаю. Понимаю, что от мамы у девочки есть хороший компьютер и план поехать вместе в Лондон в марте (и на этот счет бабушка, которая «35 лет в школе», дает мне ценный педагогический совет: на каждом занятии заучивать с ее внучкой по нескольку полезных выражений как раз к поездке). А вот самой мамы нет. Мама живет с любимым мужчиной и новеньким сыном. А девочка живет посреди икон и салфеток с бабушкой, у которой мозги съехали набекрень и застряли в послевоенном времени.
И дома я две недели пытаюсь как-то примириться с ситуацией, хотя мне хочется долго и продолжительно орать. Позвонить маме – и орать. Поставить бабушку в прихожей – и орать. Но я беру себя в руки, потому что думаю: может, меня туда Господь нарочно привел, чтоб хоть как-то? Чтобы показать девочке, что бывают другие человеческие виды? Какая разница, ну да, через английский язык, раз уж так получилось. Смогу ли я? Ответа на этот вопрос у меня нет. Пока что девочка боится абсолютно любых моих предложений, что и неудивительно для человека, который боится звука собственного голоса. А тут целая я, у меня красная помада, я улыбаюсь. И ничего не боюсь. Но через пару недель бабушка сама звонит мне и говорит, что у меня прекрасная методика и все их полностью устраивает, только вот девочка слишком загружена, поэтому с языком решили повременить. И я вздыхаю с позорным, тяжелым, как свинец, облегчением.
Нет у вашей девочки проблем с английским языком.
А еще у нее нет мамы.
Какой, к ебене матери, тут может быть английский язык?! Какой Лондон?
Ужас состоит в том, что абсолютно все эти люди уверены в том, что детей они своих очень любят. Делают для них лучшее. И все у них в семье в порядке, а если и не в порядке, то все же не совсем все плохо, да и вообще это не мое дело. Меня позвали английский преподавать.
А тут оказывается во фразе хитрый смысл