Любопытные люди

Классный отец :)
Мне нравится :)
Цитата:
Ближе к выпуску из Суворовского спросил сына:
-- Куда собираешься поступать?
-- Хотелось бы в лётное. Не получится, пойду в воздушно-десантное.
-- Хорошо, а лётное, какое?
-- Хотелось бы в Балашовское, но оно слишком блатное, попробую в Тамбовское.
-- Ты, давай определись, а на счёт блата -- не твоё дело.
-- Тогда Балашов.
В Балашов мы приехали на машине ранним утром. Я для такого дела взял у командующего пару дней. Заходим на КПП узнать, что почём.
-- Вы кто?-- спрашивает дежурный.
-- Мы поступать...
-- Идите отсюда, не отсвечивайте, не загораживайте и вообще не дышите. Припёрлись, без них тут тошно...
Я понял, что таких желающих поступить здесь, как грязи и разговаривать с нами, а не то, что сообщать какие-то сведения никто не собирается. Вернулся в машину, переоделся из спортивки в камуфляж и -- назад на КПП. По быстрому привёл прапорюгу к "нормальному бою" и приказал отвести к начальнику училища. Заслуженный военный летчик и командир ждал от меня, чего угодно, только не того, что я сказал:
-- Товарищ генерал, прошу быстрее отчислить моего сына из кандидатов, так как его ждёт приличное училище в Рязани для нормальных мужиков!
Генерал, чуть не задохнулся от возмущения:
-- Наше училище, по-вашему, не приличное и для дефективных!!!
-- Я так не говорил.
-- Но так получается с ваших слов. Пусть проходит медкомиссию. Пройдёт, значит поступил.
Комиссию сын прошёл, но возник вопрос физподготовки. Берём зачётку, находим начальника кафедры.
-- Примите,-- прошу его, -- экзамен, не могу ждать, служба.
-- Какие проблемы, товарищ полковник! Ну-ка, кандидат, к снаряду!
Сын запрыгивает на перекладину и легко подтягивается шестнадцать раз. Спрыгивает. Начальник кафедры спрашивает:
-- Почему шестнадцать?
-- Отец сказал.
-- Вообще-то у нас по нормативу на "отлично" -- восемь.
-- Пошли, пробежишь "сотку".
Одному бежать сто метров неправильно. Я составил сыну компанию, и мы оба выскочили из тринадцати секунд. По хищному взгляду "главного мускула училища" я понял, что сын для него не просто поступил, а уже зачислен в сборную. Начфиз уже по свойски спросил:
-- А как он три километра?
-- Во всяком случае, меня "делает".
-- А вы, если не секрет...
-- Из десяти сегодня не обещаю, но за ...
-- Понял. Ставлю "отлично", результат одиннадцать минут, только не говорите никому, что не бежал. И после карантина зайди, Дмитрий, на кафедру, подумаем, в какую сборную пойдёшь. Ты ещё, чем занимался?
Всё, блин, отец не нужен. Уже стоят и обсуждают свои дела. А я, полковник, здесь для мебели! Но в душе был рад, что сын не заставил меня унижаться и кого-то просить за него, пусть даже он не пошёл по моим стопам, зато осуществил мою мечту детства.
Перед отъездом зашёл к сыну в роту. Принёс необходимое, забираю ненужное.
-- Твой брат? -- слышу, спрашивают новые друзья сына, когда я отошёл.
-- Отец, -- отвечает, а после паузы прибавляет,-- десантник...
-- А-а, понятно...
Интересно, что это им "понятно"?
 
Ох, Док... разбередили душу...
 
A.Sputnik (04.12.2013, 19:16) писал:
Ох, Док... разбередили душу...
Ага, я её и себе бережу сейчас :)
Хороший дядька и пишет хорошо. И делает работу хорошо.. И дружит хорошо.
 
Тут...две правды.
И одну и другую можно понять, но они были непремиримы ...
Но после реализации "непопулярного решения" - дело пошло совсем иначе.
Цитата:
Тост
Владею русским со словарём,
французским, хинди, испанским,
банту и другими с переводчикому.
Владимир Колечицкий

Благословенная заимка -- база отдыха домостроительного комбината под Ленинградом, недалеко от Гарболово. Многолетний друг бригады, бессменный директор и фактический хозяин базы Ридван Эмирович натопил баню и предоставил в наше распоряжение столовую.
Однако немецкие строители, для которых мы устраивали приём, сидели на берегу озера и смотрели на воду, как мыши на крупу.
-- Александр Иванович, -- обращаюсь к заму по тылу, -- почему гости не в бане?
-- Они, видите ли, в баню без смены чистого белья не ходят.
Назревал международный скандал уездного масштаба.
-- Может, без своих кружек они и нашу водку пить не будут?
Зашли в столовую. На столах солдатская закуска и литровые бутылки "Распутина" из расчёта одна на двоих. Немцы одобрительно загалдели между собой. Я по жизни не люблю официальные застолья, но как ещё мы могли отблагодарить рядовых немецких строителей, собравших первый коттедж, а на втором обучивших наших монтажников? Завтра они уезжают, а сегодня мы решили их угостить.
После первой стал исчезать официоз и языковой барьер, пошёл нормальный застольный разговор. Здесь-то и открылось, что все они в разное время и в разных немецких армиях носили погоны. Знают, что такое служба. Оказывается она не мёд ни у нас, ни в Германии. Все были удовлетворены, что нам довелось встретиться в мирной обстановке, за столом, а не где-нибудь при других обстоятельствах. Водка стремительно заканчивалась, и я постарался аккуратно закруглить застолье. Но не успел.
Поднялся бывший фельдфебель Бундесвера, постучал вилкой о пустой стакан и практически без акцента попросил-потребовал:
-- Сашка, водки!
Что делает с людьми это сладкое слово "халява"... Разлили остатки, народ пьяно галдел. Однако тостующий потребовал тишины и сказал буквально следующее:
-- В Германии, если на строительной площадке хотя бы один пункт контракта из 22 не выполнен на 100%, а мы уезжаем, нам выплачивают солидную неустойку. Когда мы приехали к вам, о 20 пунктах даже не было речи, а два выполнены наполовину. Тем не менее, вы сумели заставить нас работать. Два коттеджа уже стоят, и, я уверен, скоро будут стоять и остальные двадцать. Мой тост за командование бригады, которое, с моей точки зрения, сделало невозможное!
Немцы загалдели, закивали потом без команды встали и залпом допили остатки водки.
Мы с Александром Турковым только переглянулись и удивлённо покачали головами...
* * *
За полгода до этого. Звонок с КПП зимним субботним днём застал меня в кабинете.
-- К вам какой-то немец, -- доложил дежурный.
-- Проводите!
Заходит невысокого роста мужчина лет сорока, красный с мороза. Куртка, шапка, бородка, портфель.
-- Полковник Осипенко...
-- Клаус...
"Хорошо не "Санта". Новый год уже прошёл", -- подумал я, а вслух пригласил присесть. Сидим, смотрим друг на друга. Мой хромой английский впечатления на гостя не произвёл. Немецкие "нихт цишен!" и "хенде хох!" были как-то не к месту. С грехом пополам я понял, что он прибыл проверить, как мы готовы встретить эшелоны с модулями для коттеджей. А как мы могли быть готовы, если он был первое и единственное пока материальное подтверждение, что авантюра с коттеджным городком из виртуальной превращается в реальность. Сейчас позвонит в Германию, что у нас тут и конь не валялся, и пиши, пропало. Надо было спасать положение. Звоню заму по тылу и говорю:
-- Александр Иванович, тут про Вашу душу... Забирайте, и чтоб до понедельника и дудр в бригаде не было...
За выходные можно много чего наворочать.
Что происходило дальше, знаю со слов Александра Ивановича. Сели они напротив друг друга уже в его кабинете. Познания в языках ещё лучше, чем в предыдущем составе. Турков молча встал и достал из сейфа бутылку водки. Клаус молча открыл портфель и достал завёрнутые в фольгу бутерброды. Чокнулись и выпили за встречу. Потом за знакомство. Потом за сотрудничество. Завязался разговор! Поступило предложение продолжить в другом месте. Возражений не последовало! Потом была чья-то свадьба, потом ресторан, потом баня в охотничьем домике, потом не помнят... В понедельник утром проснулись в кают-компании крейсера "Аврора" и Клаус сказал впоследствии знаменитую фразу:
-- Сашка, я тащусь!
За выходные мы успели многое подготовить, и доклад в Германию Клаус отправил что надо. Вскоре прибыли эшелоны с модулями, а за ними и бригада немецких монтажников. Много чего было потом, но воздушно-десантная бригада впервые за свою историю на 100% сумела укомплектоваться офицерами и прапорщиками и все они на 100% были обеспечены великолепным жильём. Для середины 90-х это было что-то! А всего-то надо было преодолеть языковый барьер.
Только не подумайте, что проблема была в немецком. Она, конечно, была, но не самая сложная, гораздо тяжелее было договориться на русском...
***
Авантюра со строительством досталась мне в наследство от старого комбрига Леонида Григорьевича Аршинова, но и он не был главным заводилой. "Заварил" всё молодой и энергичный выпускник академии тыла Александр Иванович Турков. Как ему удавалось согласовывать и проталкивать в многочисленных московских и питерских кабинетах необходимые нам решения одному Богу известно, знаю только, что он своё дело делал блестяще, но и бригада нахлебалась с этой стройкой досыта, от командира до последнего солдата.
На первую встречу с жителями городка по вопросу будущего строительства я пришёл, не зная броду, на второй неделе командования воздушно-десантной бригадой. В зале гарнизонного дома офицеров человек тридцать ветеранов. Смотрят снизу оценивающе и как-то снисходительно, что ты нам скажешь, голубь? А, что я мог сказать?
-- Так и так, офицерам жить негде, собираемся построить многоквартирный дом и коттеджный городок.
-- Стройте.
-- Проблема в том, что на месте будущего строительства ваши огороды, теплицы, сараи, гаражи и свинарники.
-- Значит, стройте в другом месте.
-- Другого нет. Вот границы городка, остальное -- лесхоз.
-- Договаривайтесь с ними.
-- Так это же передача земель из ведомства в ведомство, на согласование уйдут годы...
-- Мы никуда не торопимся.
-- Так людям жить негде!
-- Вы нас со своими офицерами не сталкивайте!
-- Но это же военведовская земля, ваши постройки незаконны...
-- Обращайтесь в суд.
-- Давайте сами разберёмся по совести.
-- Вы, начальники, приходите и уходите, а мы тут живём.
Встали и дружно вышли из зала.
-- Что будем делать, -- обращаюсь к капитану Куршинову, единственному представителю округа, осмелившемуся вместе со мной выйти на эту встречу.
-- Не будет площадки, нам голову откусят, а городок будут строить в другом месте.
-- Так делать-то что?!!
-- Не знаю.
-- Просто мы плохо подготовились. Надо на встречу пригласить жён офицеров, прокуратуру, представителей властей, милицию, журналистов, окружное начальство, остальных командиров частей, поговорить с руководителями местных ветеранских организаций...
-- Попробуйте, но никто не придёт.
-- Как не придёт, я пошлю официальные приглашения, заранее объявим в городке...
-- От порядочных придут не менее официальные отмазки, остальные просто проигнорируют. Такие встречи здоровья не прибавляют, и оплевать могут с головы до пят.
... На второй встрече через месяц зал был полон, а на сцене опять мы вдвоём. Разговор ещё более жёсткий.
-- Не смейте трогать ветеранов, мы Гитлера, фронт и блокаду пережили, и вас переживём, но без огородов не останемся ...
-- Я договорился с соседним колхозом, выделены участки, готов помочь людьми и техникой перенести туда сараи-теплицы...
-- Вот и стройте там свой городок....
-- Не имею права. Сажать -- могу, а строить -- нет...
-- Ничего не знаем, но с участков не уйдём...
-- Простите, я знаю, что у всех это вторые участки, есть ещё и под дачу, и под огород...
-- Те далеко, а нам надо рядом, под окнами...
-- Так уже эшелоны с модулями из Германии вышли!
-- Это ваши проблемы!
Крик, ругань, визг... Кто-то из молодых вякнул, мол, где нам жить. Спустили полкана так, что пришлось защищать. Тон задаёт бывший начальник полиотдела бригады. Два его сына служат у меня, но уже оба с квартирами. И так складно дуэтом с женой парируют мои доводы, что горох об стену. Смотрю, руку тянет бывший начальник штаба бригады. Ну, думаю, этот-то поддержит. Не угадал.
-- Не волнуйтесь,-- говорит, -- никакого строительства не будет. Их площадка находится в непосредственной близости от склада боеприпасов, а в этой зоне строительство запрещено.
Сказал и с видом гробовщика, забившего последний гвоздь в своё изделие, чуть ли не под аплодисменты сел на место. Помог, молодец, спасибо -- подумал я. Особенно зацепило его -- "ИХ"! Давно ли, блин, носил такие же погоны и с мясом вырывал на жилищной комиссии ключи от своей квартиры!!! Но, что там говорят бойцы про чужое горе? Правильно... Некоторые начали вставать и потянулись к выходу. Нельзя было допустить, чтобы последнее слово осталось за ним.
-- Товарищи, довожу сухой остаток! Строительство будет и начнётся не позже, чем через месяц! Все законы и меры безопасности нами соблюдены. Две недели по любой заявке от владельцев построек выделяю на трое суток автомобиль и пять солдат. Отсутствие заявок понимаю, как нежелание переносить и согласие на снос. До свидания.
Как до свидания? Все развернулись к сцене, мы будем жаловаться, мы вас по судам затаскаем, только посмейте близко к огороду или сарайке подойти... Тут же образовались кучки из наиболее активных. Галдят, машут руками, что-то записывают. Когда сошёл со сцены и пошёл к выходу, услышал о себе много чего нового. Мальчишка, салага и сопляк -- было самое мягкое и безобидное. Всё в спину. Я слышал и не такое, но от русских людей, от ленинградцев, от ветеранов -- это было больно.
Две недели прошли. Ни единой заявки. В городке действует негласный комитет сопротивления. Два командующих из Москвы и округа ежедневно требуют доложить о состоянии площадки для строительства. Пришли первые эшелоны с модулями, разгрузили в парке. Начальник строительства только что не рыдает в кабинете. Строительная техника сосредоточена на подступах. Дальнейшее промедление грозило блестящим провалом идеи строительства и закрытия этой темы для гарнизона на долгие годы. Собрал офицеров и прапорщиков, довёл решение, поставил задачи. Снос "шанхая" планировался, как войсковая операция. Со всеми мерами обеспечения. Наступило утро коттеджной битвы... Поднял весь гарнизон. От соседей толку мало, но здесь важен моральный фактор, хоть три человека, но с нами. Вывел полпарка автомобилей и посадил в каждый по пять человек. Агитаторы, ведут разъяснительную работу, как на ярмарке предлагают услуги по перевозке. А в это время из парка к "шанхаю" медленно движется огромный "Чебоксарец", взятый в каре разведчиками. Встречает мрачно галдящая разношёрстная толпа. Вперёд выдвигают ветеранов-фронтовиков. Трактор тарахтит, народ шумит, кое-кто срывается на истерику. Тракторист не выдерживает, выскакивает из кабины и убегает. Толпа празднует победу. Ура, свист, улюлюканье!!! Поднимается в кабину офицер-разведчик и трактор трогается. Крик, гвалт, лязг, визг!
-- Солдат старушку обижает...
-- Он её страдрет, чтобы, не дай бог, под гусеницы не попала...
-- Не смей трогать бабушку руками...
-- Отойдите сами...
-- А-а-а-а, руки выкручивают...
-- Спокойно, я только вас за руку поддерживаю...
-- Фашисты!!!
Наконец трактор достиг забора, опустил скребок и повалил забор. На перерез бульдозеру бросается хозяин:
-- Стойте!!! Давайте машину и солдат. Я согласен!
-- Вот -- машина, вот -- старший, командуйте!
-- И мне!
-- Мне тоже!
Всё! Лёд тронулся. Потихоньку из толпы по одному, по два все бросились разбирать машины. Толпа моментально рассосалась. Осталось несколько растерянных ветеранов.
-- Вы, почему машины не берёте?
-- А нам ни к чему. У нас здесь участков нет...
-- Так что же вы?..
-- Мы с народом, мы за справедливость...
А я, значит, против народа и за несправедливость. Одни получили квартиры, обжились, имеют дачные участки, гаражи и хотят ещё под окнами огород с курятником. Остальные должны ждать второго пришествия и лет 50 спать спокойно на газетке в углу казармы, потому как в трёхзначной очереди на жильё им и их детям ничего не светит. Проглотил я эту пилюлю и пошёл смотреть, как завертелась работа. Те, кто полчаса назад надрывали глотки, разобрали машины и зашуршали на своих участках. Привели тракториста и вместе с трактором отправили в парк. Воздушно-десантная бригада погрузилась в двухмесячное рабство, а я переквалифицировался в прораба. Никто за три дня не уложился, помогал всем до разумных и не совсем пределов, замордовал бойцов и технику, но площадки через две недели очистили и запустили строителей.
Однако комитет сопротивления работу продолжил. Повестки на моё имя приходили пачками. Пара документов из высоких кабинетов даже требовали "Прекратить!" Теперь уже не я звал к себе прокуратуру, окружное и районное начальство, а оно почти ежедневно хотело меня видеть. Сначала мотался сам, потом приспособил юриста и воспитателей. Запомнился один разговор во Всеволожске у главаря района. Ставить меня на место доверили молодому парню, кто он там по должности не знаю.
-- На вас много жалоб от жителей городка. Самоуправничаете. Надо прекратить стройку, а с людьми всё решить по-хорошему. Вы, товарищ полковник, перегибаете...
-- Я, что себе дачу строю? У меня двести семей без крыши над головой!
-- Всё равно, надо демократичней...
-- Пробовал... Ладно, как тебя зовут? Николай? Меня Владимир. Хороший вид у тебя из окна. Парк, сосны, воздух...
-- Да, ну и что?
-- Я завтра приеду, обмотаю колючей проволокой площадку между четырьмя соснами, поставлю хибару и запущу внутрь свиней с курями, как тебе понравится?
-- Не имеешь право.
-- А мне плевать, у нас демократия, делаю, что хочу.
-- Милицию вызову и тебя уберут.
-- Милиция, во-первых, не приедет -- криминала нет, а, во-вторых, меня не тронет, я -- народ.
-- Да я сам сяду за трактор и уберу тебя вместе со свиньями...
-- А я, что, Николай, делаю???
-- Ладно, давай, только без жалоб.
-- Без жалоб не получится, процесс пошёл. Может, если бы приехали, когда я вас звал, жалоб и не было, а теперь отписывайтесь...
-- Хорошо, успехов тебе, Владимир.
-- Спасибо и тебе того же...
Когда из земли, как грибы полезли вверх коттеджи и особенно, когда правдами и неправдами многие побывали внутри и посмотрели отделку, жалобы прекратились. Зато удесятерились посетители у начальника гарнизона в часы приёма по личным вопросам. Оказалось, что многим просто невыносимо жить вчетвером, пятером в старых одно, двухкомнатных квартирах и очень желательно жилищные условия улучшить. Пришёл практически весь актив. Угадайте с одного раза, кто был первым. Правильно -- жена бывшего начальника политотдела! И смотрит так с надеждой, кто ж нам кроме вас поможет. Закусил я свое эго, даже ничего не напомнил. А вспомнил тост солдата из Бундесвера. Интересно, знал он про всю эпопею или так, из вежливости, сказал?
 
То ли начальник, то ли друг..
Но очень хороший человек :)
Мудлрый..и просто хорошийЦитата:
...Вот такой мне достался комбат. Подобных подвигов за ним числилось немало. Странно, но бойцы, которые почему-то про офицеров знают гораздо больше нас самих, ещё до его появления на заставе уже обожали нового командира. По каким-то непостижимым для меня признакам он уже был для них в доску свой. Правда, ко времени своего назначения к нам он откомандовал взводом, ротой и немного батальоном в Союзе, оттрубил два года в Афгане, заработал орден Красной Звезды и закончил академию Фрунзе. Это объективно. А субъективная молва же приговорила конкретно: стоящий мужик, повезло вам, придурки!!
Повезло-то повезло, но я напрягся. От такого можно чего угодно ждать! И точно.
Заходит такой небольшой, но весь из себя аккуратный майор, симпатичное славянское лицо, плотный, не атлет, но и не рохля, размеренный в словах и движениях, а в глазах бесенята играют. Так и ждут подставы. Но я - начальник штаба батальона - кремень, только "Здравия желаю", "Так точно" и "Никак нет". Ем глазами начальство. Разгребает неторопливо комбат свой скарб и достаёт из чемодана не водку с закуской, как обычно, а ящички, коробочки, пакетики, свёрточки сплошь с инструментом, клеями, эпоксидкой и прочей мелочёвкой, без которой в доме не обходится ни один нормальный мужик. Плюс фурнитура, метизы, бижутерия и разные заготовочки. На мой удивлённый взгляд говорит:
- Люблю на досуге всякую мелочёвку мастерить. Великолепное средство от тоски!
При этом небрежно берёт в руки не ножик, а какое-то чудо с инкрустированной стразами ручкой, и небрежно кладёт на стол.
- Это ваше?!
Глотаю слюну и, преодолевая столбняк, беру в руки ножик.
- Осторожно, острый, - бросает через плечо комбат и продолжает ковыряться в своём скарбе, - бумагу режет навису.
Вынимаю из кожаных ножен и тут же проверяю. От лёгкого прикосновения отполированным клинком газета на столе и клеёнка под ней, действительно, начинают расползаться. Волосы на запястье сбрились как станком с новым лезвием, зарубка на ногте появилась, словно её оставил лазер. Ручка маленькая, но ухватистая, такая вся из себя, что выпускать не хочется. Изящная гарда блестит, как золотая и оберегает пальцы, не столько от чужого оружия, сколько от случайного соприкосновения с лезвием. От небольшого усилия карандаш был перерезан пополам под геометрически правильным углом, как бревно циркуляркой.
- Вот это да!
Даже не заметил, что произнёс фразу вслух. Эта небольшая игрушка не восхитила, она околдовала. Я раньше думал, что не завистливый по жизни, но этот ножик сразил меня в самое сердце. Выпросить, купить, украсть - вот мысли, которые родились после прикосновения к нему. Комбат, похоже, умел и мысли читать:
- Не продаётся. Оберег! Он со мной с первого Афгана. Могу научить сделать!
- Разве такое можно сделать самому?
- В цирке медведей учат курить... Если руки не из самой жо... растут, то можно.
Я даже не заметил, что меня уже "побрили". Передо мной стоял Мастер и его авторитет на первой космической уносился куда-то ввысь. Пусть говорит, что хочет, только бы научил!
Комбат для начала допустил к своему инструменту.
Опять для непосвященных - инструмент пусть самый элементарный на забытых начальством и богом заставах Афганистана на вес золота. Без сильного преувеличения. Эпоксидка, наждачка, толковый металл - вещи вообще из другого мира! Отношение - трепетное. Допуск какого-нибудь "дембеля" к комбатовскому инструменту на час приравнивался представлению к правительственной награде. Да что "дембеля"! Замы терпеливо дожидались удобного момента. На зампотеха - Лазаренко - самого мастера на все руки, было жалко смотреть, когда он проходил мимо комбатовского сокровища.
Долгими вечерами при тусклой переноске я оккупировал освободившиеся, наконец, тиски, зажимал заготовку и упорно шкрябал напильником. Сталь была хорошая, поэтому поддавалась плохо, чего нельзя сказать о нервах "сокамерников". Уже через пять минут дружным матом они пресекали на корню мой творческо-трудовой порыв, но когда в этом хоре не доставало голоса комбата, я отбрыкивался и продолжал своё, смело игнорируя обещания других замов придушить меня-гада ночью. Сколько и чего я напортил, опустим. Комбат морщился, но терпел. Подсказывал, показывал. Он оказался добрейшим человеком, умным, основательным и тщательным во всём, что делал, с удивительным чувством юмора и ...острым на язык. Чем-то похожим на свой нож.
Через полгода я сделал свой. Комбат, практически, не стал язвить:
- Годится для сельской местности. Можно пользоваться. Ночью. Под одеялом. Береги.
- Само собой...
Тем более что достался он мне совсем не просто. Особенно рукоятка. Её я смастерил из приклада доисторического мультука, найденного в кяризе у одной из наших застав. Не по доброй воле и праздного любопытства лазил. Искал труп сержанта. Того перевели к нам из полковых писарей, он провёл на заставе первую ночь и пропал. Политначальство, очевидно лучше нашего знавшего его душевные качества, решило, что заставные бойцы именно за них грохнули чадо и выбросили от греха в кяриз, благо их вокруг заставы как дырок в швейцарском сыре. Пока комбат отбивался в штабе, от многочисленных "как допустили" и "почему", я полез проверять. Жути натерпелся, но трупа не нашёл - этот др через три недели объявился у духов - зато обнаружил пещеру и в ней: циновка, закорузлые штиблеты тридцать второго размера, разная полуистлевшая одежда и мультук кремневый, с которым, наверное, древние афганцы азартно грабили караваны не в меру смелых купцов. Металл проржавел, а деревянный приклад и ложе стало твёрдым, как камень, только ножовкой по металлу и можно взять. Намучился с ним, но сделал. Рукоять получилась гладкая, удобная, ухватистая, но красоты маловато будет. Выклянчил у комбата пару стекляшек, типа, брильянтов-изумрудов и в эту рукоятку вклеил. Красота!
Если быть до конца честным, то мой местами острый нож был жалкой пародией на комбатовский. Но сказать это могли только те, кто видел их вместе. Таких было не очень много. Остальные так же, как я когда-то, цокали языком, восхищались и заваливали выгодными предложениями. Были, конечно, и сомневающиеся в качестве металла, древности дерева и подлинности огромного "изумруда" в рукоятке, но таких было жалкое меньшинство. Типичные завистники! Они представить не могли, что один раз за него в полку предложили даже бутылку настоящей водки, донецкого разлива. Ха!!! Две!! Я смеялся им в лицо. Как же в этот момент гордился своим ножом! Носил на ремне всегда, извлекал на свет божий по нужде и без таковой. Мне доставляло удовольствие просто держать его в руках. Распирало, чтобы кто-то ещё сказал: "А что это у тебя? Дай глянуть". Давал, но, памятуя свою реакцию на комбатовский нож, от прилипущих лап берёг зорко. Я его, а он меня.
Вот тут наступил момент, когда по закону жанра, нужно сказать: "И вот однажды..." и рассказать, как этим самым ножом я зарезал хотя бы мышь. Штанга! Нож есть, а крови, за исключением моей собственной, и то по неосторожности, нет. От этого он не стал мне менее дорог.
Тем более что речь не о нём, а о моём командире. Нож лишь зримое воспоминание о Геннадии Васильевиче Очеретяном - моём счастливом билете в Афгане, спокойствие и мудрость которого уберегли меня от многих глупостей, которые на войне наказываются очень строго. Часто окончательно. Речь об Офицере, Мастере и Человеке, настоящем комбате-батяне, которого боготворили бойцы, уважали офицеры и которому матери солдат до сих пор пишут письма и просят прощения за то, что не сберегли в Союзе своих сыновей, которых он вернул живыми с войны.
Если отбросить грязь этой самой войны, климатические и бытовые особенности "Афганщины", то служба с Очеретяным это ...песня. Пусть не всегда с радостными куплетами, но без фальши! Как же прав оказался замполит полка, когда на парткоме, где нас "заслушивали" по поводу найденной бражки, после тщетных попыток развести по разные стороны баррикад и обвинить в пьянстве и антисоветчине заявил: "Да они там спелись в батальоне! Даже форму одежды одинаково нарушают!" Это он про наши неуставные ножи в одинаковых чехлах на ремнях.
Мы, действительно, спелись за полтора года и в прямом, и переносном смысле. В прямом, любили иногда под особое настроение голосить после третьей белогвардейское:
Ой, ты, синее небо России.
Ухожу, очарован тобой.
И берёзки, как девки босые,
На прощанье мне машут рукой...
Ни до Афгана, ни после, никогда эта песня не звучала так душевно. Даже не слышал я её после. Попробовали с комбатом спеть после замены в Каунасе в ресторане - не то! Да и кислые физиономии аборигенов не вдохновляли.
Кстати, о пении. Бойцы запомнили другую песню комбата. С восхищением рассказывали, когда ночью реактивный снаряд, разворотив крышу, прилетел к нам в штаб, и вокруг царила огненная вакханалия, комбат, зажав в руке заветный нож и прыгая в трусах босиком по снегу, запел ещё один шлягер: "Враги сожгли родную хату!" Я в это время отлучился по важному делу и не услышал, а хотелось. Картина того стоила! Жалел только, что песни не услышал, а в остальном очень даже обрадовался. Снаряд-то угодил в мою ещё тёплую кровать! Но это другая история.
Я про спелись... В переносном смысле, просто было редкое понимание друг друга. Не знаю, как объяснить. Вот, кажется, день изо дня делаю, что положено, а ощущение, будто делаю, что хочу. Умел комбат поставить задачу, даже самую геморройную так, что идёшь выполнять с удовольствием. То же самое видел и у бойцов. Верили, берегли и любили они его, действительно, как отца. Есть субординация, есть дистанция, но нет стены. Есть понимание, о котором сказал "доживший до понедельника" киногерой: "Счастье - это когда тебя понимают". Счастье - не счастье, а настоящее удовлетворение от того, что делаешь, уверенность, что тебя не подставят и, более того, в случае необходимости прикроют, дорого стоит и в обыденной жизни, а уж на войне втройне!
Занесла меня нелёгкая в штаб дивизии и там, в оперативном отделе, нарвался на подполковника, которого на последнем выходе по крайней необходимости послал на три буквы. Я ещё не успел вопрос сформулировать, как он буквально заверещал:
- Это тот самый капитан, который по радио меня на куй послал!!!
Нашёл, блин, чем перед людьми хвалиться! Замер я у двери с открытым ртом, соотношение сил прикидываю. Их пятеро, самый младший майор, смотрят как на диковинку, заранее жалеют. Сожрать, вряд ли, но покусают, к гадалке не ходи! Комбат визг в коридоре услышал. Меня плечиком к двери оттёр и говорит:
- Разве это послал? Вот я вас, крысы штабные, сейчас пошлю, так пошлю. Зажрались тут, мля, слово в эфире сказать не дают! С кого начать?
Желающих не нашлось, поверили на слово.
Потом, когда комбат вышел, разговорились, они, мол, там - в Дехсабзе - одичали совсем, никакой штабной культуры не понимают!
- Не бери в голову, - сказал комбат, когда вышли к броне, - тронут представление, я им глотки перегрызу. Из принципа, брошу батальон и пойду замом начальника оперативного отдела, сгною всех...
Помню, тогда сказал и сейчас говорю:
- Спасибо.
От души спасибо, Комбат! За службу, за школу, за дружбу.
Отдельное - за нож-оберег. Берегу. Проверено, работает!!!
 
Еще хорошие люди :)
И их позывные :)

Цитата:
Иду к костру. Ужин уже готов. Гречка с тушенкой. Рита, в честь моего приезда, расстаралась на салатик. Я, правда, траву не очень люблю. Свою порцию отдаю школьникам. Им все равно чего жрать. А я лучше хлеба с горчичкой и салом.
Сидим, трындим. Я изображаю из себя старого деда, как и полагается. Ем, ворчу, кряхчу. Детям забавно. А мне тоже.
- Завтра Еж приедет, - говорит Ритка.
- Да ты что? - радуюсь я. Со школьниками, конечно, забавно. А с Ежом оно веселее. Еж он же - Еж. Да сами потом узнаете. - А с кем, один, что ли?
- Не. Еще Змей, Дембель, Буденный, Юди... - перечисляет она.
Отлично. Компашка собирается что надо.
Еж - Андрюха Ежов. Мы с ним катаемся в 'Поиск' уже лет десять. Ну, или десять с половиной. Про него рассказывать не получится. Его надо видеть и слышать.
Змей - Серега Загарских. Кликуха от того, что он носит очки. Сначала была 'Змей Очковый'. Потом стала просто Змей. Не потому что - хитрый. А просто так получилось.
Дембель стал Дембелем в прошлом году. Весной. Он тогда и впрямь был дембелем - сержант запаса Шемякин. Из армии приехал домой, переоделся и на Вахту. Вахта - она не отпускает. Я вечно его фамилию путаю с Шамриковым-младшим. Почему младшим? Да потому что тот ездит в Поиск вместе с отцом - дядей Вовой.
А почему Шамрикова-младшего Буденным называют? А он как-то купил себе буденновку и в одних трусах скакал вечером по лагерю со сменным стволом от немецкого 'МГ' в руках. Причем трезвый скакал. А когда выпил - то залез на Дембеля и, изображая из себя Конную Армию, поскакал на нем в Северодвинск. В смысле, в лагерь ребят из Северодвинска. Не доскакали, ибо упали. Эх... Жаль, что не с моста. Веселее было бы. Просто упали в лужу. Поэтому и прилепилось - Буденный.
Юди - он же Женька Юдинцев. Гора мяса и плоти. Здоровый как накаченный бегемот. Терминатор рядом с ним - тощий узник Бухенвальда.
А почему клички у них? Да потому что по рации очень неудобно вызывать по именам и фамилиям. Считай, что клички - это позывные.
- Еж, Еж, Змей на связи. Как у вас?
- Змей, прием. Глухо. У вас как?
- Аналогично. Еж, Дембель фляжку достает. Мы у полутонной воронки. Бегом пока не кончилась.
- Змей, если фляжка кончится до моего прихода...
Дальше идет игра слов. Вполне себе переводимая, но непечатная.
У Ритки позывной - Мать. Очень удобно, кстати. Если, что можно послать к матери по матери.
А у меня какой? Хе... У меня много позывных в интернете. Зеленый, бывает, Годзилка бывает, Зубастый бывает...
А по рации я... Только громко не ржите.
Белоснежка.
Да, да. Белоснежка. Тоже как-то было... Сидим, значит, отдыхаем около раскопа. Перекуриваем. Еж мне и говорит, Лех, ты у нас писатель-сказочник? Расскажи-ка нам какую-нибудь сказку. Ну, я и рассказал порноверсию 'Красной Шапочки'. А там фантазия у мокрых, грязных, уставших мужиков, конечно же, разыгралась до групповухи с Белоснежкой. Ну, вот кто-то и ляпнул:
- Леха, ты же лучше Золушки с Белоснежкой сказки рассказываешь!
Хрен его знает, рассказывала ли когда-нибудь Белоснежка своим гномам эротические сказки, но позывной так ко мне и прилип. В отместку я их стал называть семь гомов. Именно гомов, а Цитата:
гномов. Ибо не фиг изгаляться над Дедушкой.
Внутренняя цитата по ошибке, сорри :)
 
Зарисовка бытовая и мысль о ..разнополых спарках :)
Правда ведь, ничего пошлого..Цитата:
Проснулся от того, что мне жарко. Вылез покурить. Все еще спят. Дети - глупые какие - спят под кучей пуховиков, одетые и у печки. Я в одних трусах у выхода. Лучше всего, конечно, спать в спарках. Это когда спальники сшиваются или пристегиваются один к одному. Тогда в два спальника входит три человека. Лучше спать разнополыми тройками. Девку посередь, по краям мужики. И пошлых тут мыслей - не надо. Бессмысленно. Просто так получается, что разнополые спарки лучше друг другу тепло отдают.
Но тут печка - можно спать в отдельном спальнике. Особенно если в печку дрова дневальный подкидывает. Но, увы. Печка холодная. Никто ночью не вставал и дрова не закидывал. Дети, чо...
А у меня спальник альпинистский. Легкий. Держит комфорт до минус десяти. В смысле - нагишом можно спать на снегу при температуре до минус десяти. При минус пятнадцати уже надо трусы надевать. И фуфайку. Бойцам бы нашим такие... В сорок второй...
Покурил. Растопил печь. Пусть детеныши погреются.
Один из них поднял голову. Тихо рявкнул на него:
- Чего не спишь?
- Я дежурный...
- Чего спишь? Геть на кухню завтрак готовить!
- Маргарита Оледра сказала...
- Да мне наср..., что Мать вчера сказала! - я свирепо прищурил глаза и перехватил топорик. - Я! Хочу! Жрать!
Испуганный дежурный, перепутав обувки с правой на левую, судорожно выскочил из землянки. Я так-то добрый. Но не на вахте. А еще Рита детенышей накрутила, что Дед злой приедет. Приходится соответствовать. Хе-хе.
- Дед... Не ругайся, - из кучи спальников послышался сонный голос Риты.
- Спи-ко, - проворчал я.
- Угум...
 
Доброжелательный стеб и треп хороших людей
:)
Цитата:
- Старый конь, он детка, борозды не портит, - важно говорю я.
- И глубоко не вспашет, - меланхолично говорит Ритка, заполняя очередной акт эксгумации.
- Что Рита, и твою борозду Дед глубоко не вспахал? - замирает Еж, изображая удивление.
- Как и твою... - так же меланхолично отбривает Мать.
Еж аж закашлялся.
От смеха.
Вот так у нас всегда. Не подначишь, не поешь.
 
Хе :)
Гомошуточки, веселятся ребятки :)
Цитата:
У меня, внезапно и резко, начинает болеть голова. Странно, обычно в лесу голова у меня не болит. Это дома бывают приступы - остаточные явления инсульта. И снимают их, как правило, либо цитрамон, либо алкоголь. Либо и то, и другое. В лесу ближе алкоголь. Он за пазухой. Во фляжке.
Глоток. Медленно легчает. Только в висках стучит.
- Дай-ка... - протягивает руку Еж.
- Это лекарство, - даю ему фляжку.
- Я знаю.
- Вечером дождь будет.
- Башка?
- Угу.
- Пить надо меньше, - он делает еще глоток. - Как тебя жена терпит?
- Она меня не терпит. Она меня любит, - парирую я.
- Мы тебя тоже полюбим вечером, Белоснежка! - Дембель, подслушав последнюю фразу, внезапно шлепает меня чуть ниже спины, отбирая, одновременно, фляжку из рук Ежа.
- Старый ты уж, со мной рядом спать, - и подмигиваю пацану, с рядом с которым сплю в землянке. - Вона смотри. В этом году Ванька мой любимец!
Тот краснеет и отпрыгивает в сторону. Все ржем. Даже Рита, которая пытается нахмуриться:
- Мужики, иди-ка вы на работу, а?
И мы уходим.
Еж. Я. Дембель. Змей. Буденный. Юди.
 
Хм, о мужских ритуалах, в тему, удачненько :)

Цитата:
Ну а потом мы начали обниматься, хлопать друг друга по спинам и жать руки - обычные мужские ритуалы, выражающие радость после годовой разлуки.
Мужчины не любят 'выражать эмоции' - мужчины живут. Если мы рады друг другу - мы обнимаемся. Если не рады - оскаливаемся в якобы приветливой улыбке. Впрочем, о чем это я?
 

Новые комментарии

LGBT*

В связи с решением Верховного суда Российской Федерации (далее РФ) от 30 ноября 2023 года), движение ЛГБТ* признано экстремистским и запрещена его деятельность на территории РФ. Данное решение суда подлежит немедленному исполнению, исходя из чего на форуме будут приняты следующие меры - аббривеатура ЛГБТ* должна и будет применяться только со звездочкой (она означает иноагента или связанное с экстремизмом движение, которое запрещено в РФ), все ради того чтобы посетители и пользователи этого форума могли ознакомиться с данным запретом. Символика, картинки и атрибутика что связана с ныне запрещенным движением ЛГБТ* запрещены на этом форуме - исходя из решения Верховного суда, о котором было написано ранее - этот пункт внесен как экстренное дополнение к правилам форума части 4 параграфа 12 в настоящее время.

Назад
Сверху