Бежать из стройбатов обычно начинали обычно с приходом тепла. Эти вольнолюбивые натуры просыпались с приходом тепла, как ящерицы, у них возвращался интерес к жизни и обуревала неудержимая охота к перемене мест. Зачем идти, куда, почему – не важно.
- Ты зачем ушёл? Тебя били? – долдоню я угрюмому звероватому туркмену.
- Никто не биль! – гордо отвечал он.
- Зачем бежал?
- В Красноводск хочу,
- Ты в Красноводск ехал? Ты же в другую сторону направлялся.
- В другую.
- А зачем бежал?
- В Красноводск хачууу!
Вот и весь разговор. Хочется. Это самое хочется могло быть совершенно разным. Кому-то хотелось домой. Кому-то от пуза пожрать. Кому-то - к девкам.
Один самовольщик был – тот умудрился свалить за два месяца до демобилизации, потому что девушка написала, что выходит замуж за другого. Это был один из немногих случаев, когда парня было жалко до слез – он весь был какой-то правильный, дисциплинированный, и человек нормальный по жизни. Но закон суров…
Были умильные истории в стиле Ромео и Джульетты. Один любвеобильный балбес из стройбата спутался с девкой, которая была за кражи «на химии» – то есть на принудительных работах на стройках народного хозяйства. Полюбили друг друга неземной любовью. В итоге он смылся со своей части, она - со своей «химии». Месяца два околачивались по стройкам и подвалам, срывая заветные плоды любви с древа Мироздания. Повязали в итоге обоих. Он во всем признавался и каялся, но требовал, чтобы ему дали новый адрес его телки. С адресом как-то не получилось, в результате чего дезертир закатил на заседании в суде истерику и начал нести такое, признаваясь чуть ли не в убийстве Президента США Кеннеди, так что дело грозило прийти на доследование. Ко мне прибежала испуганная адвокатша:
- Он совсем свихнулся. Дайте ему этот адрес. Иначе ему лет десять дадут!
Адрес мне удалось все же узнать, и безумец успокоился.
В общем, дан приказ ему на Запад, ей в другую сторону. Он поехал в дисбат, а она за нарушение режима на зону. Интересно, срослось у них дальше?
Другие Ромео и Джульетта – молдаванин и азербайджанка. Он сбежал из части, прибился на какую-то овечью кошару в горах, сошёлся с дочкой хозяев. Потом его задержали, и родственники-азербайджанцы всем аулом приехали его отмазывать. Помню и эту его девчонку – молоденькую, тоненькую, сиимпатичненькую и ни бельмеса по-русски не понимающую. Впрочем, он тоже по-русски почти не говорил, и кроме своего молдавского ничего не знал. Как они общались – непонятно. Наверное, на языке любви.
- Она его жена, - говорил отец семьи, тыкая в свою дочурку.
- Жена, да? – спрашиваю я.
- Да. Жена.
- А это кто? – я показываю ему справку, из которой следует, что дезертир уже женат в своей Молдавии.
- Этого не может быть, - качает головой бабай, злобно косясь в сторону молдаванского Дон Жуана. – Он муж моей дочери. А та жена не при чём…
Впрочем, многие бежали не от того, что хочется, а от того, что надо.
- Кем до армии был? – спрашиваю я.
- Берейтора, - гордо объявляет самовольщик.
То есть в выездном цирке он служил помощником дрессировщика лошадей и дело это сильно любил. Низкорослый питекантроп, весть татуированный, воровал с детства и общался исключительно с блатными. За кражи по малолетке загремел в спецшколу – это такая тюрьма для детишек, не достигших возраста уголовной ответственности. На свободе проиграл три тысячи рублей в карты. И смылся от долгов в армию. Там его принял с распростёртыми объятиями бакинский стройбат.
Но братва не пожалела времени и денег. Приехали к нему в Баку справится, как ему служится, не впадлу ли военную форму таскать, а заодно ласково так осведомились:
- Про должок не забыл? Гляди, скоро счётчик начнёт щёлкать.
Берейтор вздохнул, собрал вещички и отправился добывать деньги.
В Баку тогда была Биржа труда – так называли местечко в центре города, где собирались бродяги и лишенцы со всего Союза. Туда приезжали покупатели и нанимали их на различные работы. Берейтор сперва попал в услужение к богатому цветоводу. Собирал в оранжерее гвоздики. Вырвать гвоздичку и положить её в корзинку стоило, кажется, пять копеек. А нагнуться лишний раз он не боялся. Так что заработала очень неплохо. Потом устроился класть фундаменты. В итоге с долгами он рассчитался полностью, а потом попался милиции.
Я его оттащил на стационарную психэкспертизу, которую проводили циничные тётки-психиатры.
- За что в спецшколе пребывал? – спросила председатель комиссии – суровая тётка средних лет.
- Так кур воровал.
- А из армии чего бежал?
- Из-за долгов.
Председательша усмехнулась – мол, какие у пацана долги.
- Сколько должен был?
- Три тысячи.
Писхиаторша чуть не поперхнулась, а потом посмотрела на него с уважением